"Майкл Муркок, Хилари Бэйли. Черный коридор " - читать интересную книгу автора

него зеленые глаза Генри.
Старик сдержал смех и слабо взмахнул рукой - не обращай, мол, внимания.
Однако Генри не отставал:
- В чем ты обнаружил причину для веселья?
- Не имеет значения. Уж лучше смеяться, чем горевать, - как истинный
философ ответил дядя Сидней.
- Тогда хихикай и дальше, да помни, что скоро заплачешь е... слезами.
Глаза Сиднея полезли на лоб.
- Ничего себе лексикончик. Ты, кажется, забыл, что здесь дамы.
- Интересно, что это тебе не понравилось? - угрожающим тоном проговорил
Джеймс.
- Да просто мы в твоем возрасте не использовали подобные словесные
перлы - особенно в женском обществе.
- Словесные перлы? Какие это?
- В разговоре ты применил неприличное прилагательное на букву "е". Ты
понял меня, Джеймс? - подчеркнуто спокойным тоном проговорил дядя Сидней.
- Тебе примерещилось, старик! - возмущенно прорычал Генри. - Только
недоразвитые кретины используют - из-за бедного словарного запаса -
недозволенные в приличном обществе выражения. Или таким способом ты
обвиняешь меня в скудоумии?
Во взгляде Сиднея появились недоумение и настороженность. Помолчав,
старик произнес, словно обращаясь к больному ребенку:
- Все хорошо. Поговорили немного, и теперь забудем о подобной ерунде.
Но, похоже, Генри и не думал униматься. Все с тем же напором он
продолжал допытываться, чего хотел добиться Сидней Райн. Тот слабо отбивался
от словесных нападок своего молодого оппонента.
Между тем экран телевизора демонстрировал все новые и новые картины
повального безумия - пожары, погромы, убийства...
Распаляясь все больше, Джеймс Генри обратился к своим молчаливым женам
все с тем же сакраментальным вопросом:
- Неужели я мог сказать нечто неприличное? - и когда те дружно покачали
головами, снова вцепился в Сиднея: - Видишь, эти женщины свидетельствуют,
что ты неправ, приписывая мне какую-то гадость. Я доказал свою правоту, и
теперь ты должен извиниться за возведенную на меня напраслину!
Вконец обессиленный идиотизмом ситуации, Сидней Райн был готов на все.
Он кротко проговорил:
- Из-за шума телевизора я, по-видимому, ослышался. Вероятно, ты прав, и
я прошу извинить меня.
Торжествующая усмешка искривила губы Джеймса, и он мстительно
потребовал у старика попросить прощения у всех присутствующих.
Даже теперь кротость не изменила Сиднею Райну: скорее всего он понял,
что в крови этого темпераментного человека бурлила отрава - а результат ее
действия все они видели на экране. Поэтому его голос звучал ровно и
спокойно, когда он снова заговорил:
- Простите меня и вы - все вы - за этот неприятный спор.
Вернувшийся из спальни в гостиную Райн стал невольным свидетелем
разыгравшегося здесь скандала. Он обвел взглядом всех присутствующих - затем
взглянул на экран телевизора.
Ему показалось чудовищным, что происходящее там уже больше не
затрагивало его. Он перестал реально воспринимать действительность: