"Рю Мураками. Киоко" - читать интересную книгу автора

восемьдесят долларов, а ей - поехать в Квинс и разыскать Хосе Кортеса, вот и
все. И она вынуждена была признать, что сто восемьдесят долларов - это, в
сущности, не так уж и дорого. Но, похоже, в нашей встрече была некая
предопределенность, ибо в конечном итоге наши отношения стали намного более
глубокими, чем мы могли предположить вначале. Но даже сегодня я не стал бы
утверждать, что это было для нее благом.
Киоко пришла в восторг от моего лимузина. Я сказал, что могу показать,
как все это работает: отопление, верхний люк, мини-бар, телевизор, телефон и
все остальное, и был изрядно удивлен, когда девушка меня спросила, дисковые
ли у меня тормоза и каков объем выхлопа. Она объяснила, что работала
дальнобойщицей. Я сказал, что по виду я бы скорее принял ее за танцовщицу, и
она ответила, что и танцовщица тоже. Я спрашивал себя, а японка ли она на
самом деле. Я думал, что японцы все в очках, носят темные костюмы,
заискивающе улыбаются, чтобы скрыть свои мысли, и постоянно кланяются.
Дальнобойщица и танцовщица в одном лице - это классно. И тут я совершил
серьезную ошибку, потому что, вместо того чтобы пересечь мост и ехать через
жилые кварталы (хотя это сложнее, и мне не хотелось пробираться на своем
"суперстрейч" по узким изогнутым улочкам), я поехал через тоннель в центре
города, где немедленно попал в чудовищную пробку. Возле стоек дорожной
пошлины было особенно ужасно: три минуты сорок секунд - столько уходило на
то, чтобы продвинуться на один метр. Меня это злило, но я держал себя в
руках. Приятно было поболтать с Киоко. Она подробно рассказала, как водители
грузовиков в Японии ухитряются избежать пробок. Я не знал ни одного из тех
названий городов и улиц, что произносила Киоко, ну да что там... Когда мы
наконец часа через полтора приехали в Квинс, я спросил ее:
- А кто такой этот Хосе Фернандо Кортес?
- Танцор, - ответила Киоко,
Не знаю почему, но мне подумалось: что-то тут неладно. Сочетание
испанского имени и профессии танцора показалось мне зловещим. В конечном
итоге мои предчувствия оказались верными. Плохие предчувствия всегда
оказываются верными.
Дом находился на углу, несколько в стороне от невзрачного жилого
квартала в Квинсе.
Он выглядел чуть лучше, чем исправительный дом или благотворительное
учреждение вроде
"Редхук" в Бруклине. Хотя трущобой его не назовешь. В Нью-Йорке и
трущоб-то уже не осталось. Часть Бронкса - вот практически и все.
Во всяком случае, мало кто по своей воле стал бы жить в том месте, где
я припарковал свой лимузин. Обычно средний класс как чумы боится этих
кварталов, где на каждом углу находится пиццерия, обслуживающая по талонам
социальной помощи безработных. Детей вокруг было мало, и это меня успокоило.
В таких бедных кварталах большой черный лимузин - прекрасный объект для
ненависти и мелкого хулиганства детворы. Я сам в детстве был таким же.
Киоко, похоже, удивилась, что ее Хосе мог жить в таком месте. Я испытывал
легкое беспокойство: обстановка не навевала мечты о счастливой встрече после
долгой разлуки.
Мы вышли из машины и уже направились ко входу, когда одно из окон
распахнулось и в проеме показался истощенный, странно одетый субъект. Увидев
нас, он закричал: "Заходите скорее, я вас ждал". У него был зловещий вид, к
тому же он оказался больным СПИДом.