"Рю Мураками. 69 " - читать интересную книгу автора

телами семнадцатилетних девиц. Тела семнадцатилетних девушек не
предназначены для того, чтобы под горячим августовским небом ходить строем
по указке в бесцветных спортивных костюмах. Разумеется, среди них были и
похожие на бегемотов, но большинство, с их гладкой, упругой кожей, были
созданы для того, чтобы бегать по берегу моря вдоль кромки прибоя.
Поэтому нам было худо не только из-за того, что завтра предстоит
узнать решение о нашем наказании. Мы пришли в уныние при виде девушек,
подвергающихся дрессировке. Было неприятно видеть, как отдельных людей или
целые команды принуждают насильно что-то делать.
За ужином ни отец, ни мать не задавали вопросов о наказании. Мы с
сестрой, одетой в юката, вышли на улицу запустить фейерверки. Сестра
сказала, что вскоре собирается пригласить свою подружку по имени
Торигай-сан к нам в гости. Торигай-сан, наполовину американка, училась
вместе с сестрой в шестом классе, но была на удивление сексапильной. Я уже
давно просил сестру познакомить меня с ней. Сестра это хорошо запомнила и,
понимая мое тягостное настроение, решила удовлетворить мою просьбу, хотя,
запуская фейерверки, я старался казаться бодрым.
Отец стоял на веранде и наблюдал за нами, потом босой вышел в сад,
взял три петарды, зажег их и начал крутить:
- Как здорово! - воскликнула сестра и захлопала в ладоши.
- Кэн, что будет завтра? - спросил отец.
Как раз в этот момент я представлял голубые глаза Торигай-сан и ее
набухающие грудки, и не сразу понял, что он имеет в виду публичный
приговор.
- Завтра я с тобой не пойду. Пусть идет мать. Ты же знаешь, что, если
пойду я, это может закончиться скандалом.
Отец всегда был таким. Когда в школу вызывали родителей, ходила только
мать. Для меня это было даже лучше. Мне не хотелось видеть, как отец стоит
со мной рядом и извиняется за мои проступки.
- И не опускай глаз, - сказал отец. - Когда директор будет говорить
тебе обидные вещи, не отводи глаз в сторону и не опускай голову. Не
унижайся. Гордиться тебе особенно нечем, но униженно вилять хвостом тоже не
надо. Ты же никого не убил, не изнасиловал. Ты делал только то, во что
верил, и теперь будь любезен понести наказание.
Я почувствовал, что слезы наворачиваются на глаза. После провала с
баррикадой мы постоянно были объектами нападок со стороны взрослых. Отец
был единственным, кто меня ободрил.
- Если произойдет революция, ты и твои приятели станете героями, а на
веревке болтаться будет, возможно, директор. Так уж бывает, - сказал отец и
снова принялся размахивать петардами, которые догорели слишком быстро.
Но это было красиво.
Я впервые проходил через ворота школы в сопровождении матери. На
церемонии по случаю поступления в начальную школу я был с дедом, поскольку
мои родители оба были учителями. По дороге мы встретили мать Адама. Она
была высокой, похожей на самого Адама, но с более точеными чертами лица.
- Нижайше прошу извинить меня за недостойное поведение моего сына, -
сказала моя мать, низко склоняя голову.
Я оттащил ее в сторону и прошептал на ухо:
- Что ты несешь? Почему ты должна извиняться перед матерью Адама?
На это мать ответила, что я с малых лет был главным заводилой, это