"Харуки Мураками. TV-люди" - читать интересную книгу автора

Телечеловек за пределами экрана так и не шевелился. Его правый локоть
опирался на телевизор, а он смотрел на меня. Наблюдал за мной. А телелюди в
телевизоре продолжали работать. Слышен был ход часов. ТаРуППК СЯУС ТаРуППК
СЯУС. В комнате было темно, тяжело дышать. Кто-то шумно прошел по коридору.
Возможно, это и так, вдруг подумал я. Возможно, жена и не вернется
домой. Вот что мне пришло в голову. Жена уже уехала куда-то далеко.
Пересаживаясь с одного транспорта на другой, сбежала от меня куда-то туда,
где я ее не достану. Наверное, наши отношения и правда зашли в тупик, так
что обратной дороги нет. Возможно, мы их потеряли. И только я один этого не
замечал. Внутри меня всколыхнулись разные мысли, а затем превратились в
одну.
- Возможно, и так,- сказал я вслух.
Мой голос прозвучал внутри меня, как в пустоте.
- Когда завтра покрасят, станет более понятно,- сказал телечеловек.-
Когда покрасят, станет самолетом.
Я посмотрел на свою ладонь. Мне показалось, что она стала меньше
обычного. Всего на чуть-чуть. Может, просто показалось. Возможно, так
выглядит изза света. Может, немного нарушился баланс расстояний. И все
равно - ладонь будто бы уменьшилась. Погодите. Я хочу высказаться. Я должен
что-нибудь сказать. У меня есть что сказать. Если я этого не сделаю, то
скукожусь, засохну, а потом превращусь в камень. Как и остальные.
- Скоро сюда позвонят,- сказал телечеловек. А затем замолчал на
мгновение, будто считал про себя.-
Через пять минут.
Я посмотрел на телефон. Подумал о телефонном шнуре. Телефонный шнур,
который тянется бесконечно далеко. А где-то на конце этого страшного
лабиринта проводов моя жена, подумал я. Очень далеко, так далеко, что мне до
нее не добраться. Я почувствовал биение ее сердца. Еще пять минут, подумал
я. Где нос, а где хвост? Я встал и попытался что-то сказать. Однако в тот
момент, когда я встал, слова исчезли.

Самолет, или Как он разговаривал сам с собой стихами

Во второй половине дня пришла она.
- Послушай, а ты всегда разговариваешь сам с собой? - спросила она,
медленно подняв глаза от стола, словно вдруг вспомнила об этом.
Однако было ясно, что такой вопрос не был неожиданным, пришедшим в
голову ни с того ни с сего. Вероятно, она все время о нем думала. В ее
голосе звучали какие-то твердые, даже немного сухие нотки - непременные
спутники таких ситуаций. Ведь, прежде чем выйти наружу, эти слова в
нерешительности крутились и крутились на языке.
Они сидели друг напротив друга за кухонным столом и переговаривались.
Если не обращать внимания на то и дело проходившие поблизости электрички,
вокруг было, в общем-то, тихо. Так тихо, что порой даже чересчур тихо.
Железная дорога без электричек - удивительно тихая штука. От линолеума на
кухонном полу его босым ногам было прохладно и приятно. Он снял носки и
запихнул их в карман брюк. Стоял теплый вечер, слишком теплый для апреля.
Она закатала до локтя рукава палевой рубашки в клеточку. И продолжала
крутить кофейную ложку в тонких белых пальцах. Он смотрел на кончики ее
пальцев. Смотрел внимательно, и его мысли стали на удивление гладкими.