"Аксель Мунте. Легенда о Сан-Микеле" - читать интересную книгу автора

Когда мы собирались уходить, с работы, неся на плече большую метлу,
вернулся мой приятель Арканджело Фуско, снимавший угол в комнатушке
Сальваторе. В те дни все парижские подметальщики улиц были итальянцами.
Я с удовольствием представил его графине, и Арканджело, у которого, по
итальянскому обычаю, была заткнута за ухо роза, тут же преподнес ей цветок с
чисто южной галантностью. Графиня, повидимому, была очень польщена этой
данью ее молодости и красоте.
Ехать в Зоологический сад было уже поздно, и я повез графиню домой. Она
все время молчала, и я попытался развеселить ее, рассказав забавную историю
о том, как одна добросердечная дама случайно прочитала мою небольшую статью
о куклах, напечатанную в "Блеквуд мэгезин", и принялась делать куклы для
бедных десятками. Может быть, графиня заметила, как нарядно одеты некоторые
из них. Да, она это заметила. Эта дама красива? Очень. А она сейчас в
Париже? Нет. Я должен был воспрепятствовать дальнейшему изготовлению кукол,
так как у меня их становилось больше, чем пациентов, и я послал ее в
Сен-Мориц "подышать другим воздухом".
Прощаясь с графиней перед ее домом, я выразил сожаление, что у нас не
хватило времени навестить гориллу в Зоологическом саду. Но, может быть, она
все-таки не раскаивается, что поехала со мной?
- Раскаиваюсь? О нет! Я вам очень благодарна, только... только мне так
стыдно, - со слезами в голосе ответила она, исчезая за воротами своего
особняка.


Глава IV
МОДНЫЙ ВРАЧ



Меня пригласили обедать в особняке Сен-Жерменского предместья каждое
воскресенье. Граф давно забыл о своей неприязни к Врачам и был со мною очень
мил. Кроме членов семьи, за столом обыкновенно присутствовал только аббат и
иногда кузен графини, виконт Морис, который вел себя со мной
пренебрежительно, почти нагло. Мне он стал противен с первой встречи, и, как
я вскоре заметил, противен он был не мне одному. Им с графом явно не о чем
было разговаривать. Аббат принадлежал к духовенству старой школы, был
светским человеком и знал о жизни и о человеческой натуре гораздо больше
меня. Вначале он держался со мной суховато, и часто, когда я чувствовал на
себе его проницательный взгляд, мне казалось, будто он знает о колите больше
моего. В присутствии старика мне становилось как-то стыдно, и мне хотелось
поговорить с ним откровенно, выложить карты на стол. Но удобный случай все
не представлялся. Мы никогда не оставались наедине. Как-то раз, когда я
вернулся домой, чтобы наспех позавтракать перед приемом, я увидел в столовой
аббата. Он сказал, что пришел по собственному почину, чтобы поговорить со
мной на правах старого друга семьи, и просит сохранить его визит в тайне.
- Вы необыкновенно много сделали для графини, - начал он, - и мы все
вам очень благодарны. И для маркизы тоже. Я как раз от нее: я ее духовник и,
право, могу только удивляться, насколько лучше во всех отношениях она себя
чувствует. Но сегодня я пришел поговорить с вами о графе. Он меня очень
тревожит. Его дела очень плохи. Он никуда не выходит, без конца курит, и я