"Валентина Михайловна Мухина-Петринская. На Вечном Пороге" - читать интересную книгу автора Долго мы говорили с ним в этот день, узнавая друг друга. Я отдал ему
подарки, купленные в Москве: электрическую бритву, трубку, табак, несколько галстуков. Отец усмехнулся, шутливо почесав затылок, из чего я заключил, что попал со своими подарками "пальцем в небо". - Сам-то ты куришь? - спросил он меня. - Нет. - Вот и я некурящий. Мы посмеялись. Заметив мое огорчение, отец сказал: - Табак и трубку ты лучше подари Сергею Николаевичу. Он будет рад. А вот с бритвой я не расстанусь... Разве сбрить бороду? - Ну, такая борода! Жалко. Мы опять посмеялись. - Сбрею, - решил он. Мы пили чай. Отец больше рассказывал про гидрострой, а я почему-то про детдом. Конечно, объяснил, как получилось с его письмом, как мне его не передали. - Какое у тебя образование? - поинтересовался отец. И был очень доволен, что я закончил десятилетку. - Вечернюю... при мостоотряде, - пояснил я. - Тем более. - А у тебя, папа, какое образование? - спросил я и тут же раскаялся, зачем спросил. Никакого это значения не имеет, когда отец так начитан. - И я окончил десятилетку. Тут, на гидрострое. Уговаривали поступить в педагогический... Учителей у нас не хватает. - Ну и что ж ты? - Не пошел... Не всякая мать захочет, чтоб я учил ее ребенка. Да и мне - Но ты уже искупил все! Отец посмотрел мне в глаза. Я невольно отвел взгляд. Он вздохнул. - Видишь ли, Миша... Единственное преступление, которое нельзя ни искупить, ни загладить, ни заплатить за него даже всей жизнью, - это как раз убийство. Потому что человека, которого убили, к жизни не вернешь. И прощено оно уже быть не может, потому что тот единственный, кто имел бы право простить, уже не существует. Надо же этому случиться! Если что несвойственно моему характеру, душе моей, так это насилие над человеком! Ты скажешь, как же ты мог? Все наделала война. Пойми меня правильно, сын... Я не хочу списать преступление за счет войны. Я только объясню, как это могло случиться со мной! Четыре года я убивал врагов... Нет, Я не ожесточился и не озверел. Как никогда прежде, любил я русскую землю, народ свой, товарищей, каждого ребенка, каждое деревцо в России, сломанное войной. И тем яростнее ненавидел тех, кто принес кровь, пожар, насилие, гибель, надругательство. Когда война, не может быть иначе. Я убил тысячи врагов, ведь я служил в артиллерии. Слышал про "катюши"? А вернувшись домой, еще не сняв шинель, пахнущую дымом и кровью, я убил жену за то, что она... с врагом... Я не хотел этого... но так случилось. А теперь я хочу только одного. Чтоб никогда больше не было войны! Чтоб тебе и сверстникам твоим не довелось этого испытать. Отец вышел из-за стола, на котором остывал чай, и тяжело прошелся по комнате. - Ольга, твоя мать, не была ни врагом, ни предательницей. Она было |
|
|