"Валентина Михайловна Мухина-Петринская. На Вечном Пороге" - читать интересную книгу автора

- Что мать... не знал!
Он перевел дух, открыл дверцу машины и неловко, боком вышел.
- Давай проветримся, - предложил он. - Душно как!
Я тоже вышел из машины. Мне не хотелось смотреть на Зиновия, но я все
же взглянул. Он вроде как постарел сразу.
- От меня узнал... может, он сам хотел сказать... подготовить как... А
я сразу ляпнул.
- Чего остановились? - полюбопытствовала Нюрка, перегибаясь через борт.
Ее попутчики дремали.
- Остановка десять минут! - объявил Зиновий и, тронув меня за рукав,
шепнул: - Пройдем вперед немножко... поговорить с тобой надо.
Мы прошли немного по дороге и остановились. То ли я замерз или от
волнения - коленки просто прыгали, аж неловко. Зиновий что-то бормотал. Лица
на нем, что называется, не было. Я понял состояние парня.
- Ни при чем тут ты, - проговорил я невнятно, потому что лязгали зубы.
Я ему не скажу. А за что он ее...
Зиновий неуверенно переминался посреди дороги...
- Говори все, что знаешь! - взмолился я и снял зачем-то кепку.
Подкладка вся взмокла от пота, а меня трясло. - Да говори, что ль! Кончай,
ради бога!
- Пожалуй, и лучше покончить с этим, - согласился Зиновий. - Хотел бы
я, чтоб ты понял его, как я понимаю. Был Михаил Харитонович на фронте четыре
года. Дошел до самого Берлина. Видел Освенцим... Понимаешь? Рассказывал
Михаил Харитонович, что у него душа зашлась от того, что он там увидел. Да и
сам он немножко плена хватил. Ну вот, а когда вернулся домой на
Смоленщину... Не трясись так...
- Ну?
- Оказалось, что жена его... с этими... с гитлеровскими гадами
путалась. По доброй воле, понимаешь? Все, как есть, это знали. Если бы
просто изменила, с русским человеком... ну, ушел бы от нее, и все тут... Не
было бы такой злобы. А как узнал, что с гитлеровским офицером жила... Только
и успела она крикнуть: "Подожди, объясню все!" А он ее в сердцах-то,
кулаком... попал в висок, и - кончено. С одного маху она и упала. Была она
до войны преподавательницей немецкого языка. Тебя там не было при этом... у
соседей спал. Она часто тебя туда относила, чтоб не мешал дома... Не она
первая. Мне рассказывали, некоторые бабы с ними путались. Одни женщины в
партизанские отряды шли, а другие...
- Знаешь что... - проговорил я с усилием, - ты только не обижайся на
меня, друг, прошу тебя! Я пешком пойду... А вы езжайте...
- Так еще километров сорок осталось!
- Ничего. Я дойду. Чемодан довези. А меня оставь...
- Как же я тебя брошу? Вот беда!
- Езжай! Прошу, как человека! Хочу один побыть... Гусач поглядел на
меня внимательно и вдруг согласился:
- Ладно. Иди. Тут не собьешься - трасса одна. Зверь, думаю, сам не
нападет.
Он бегом вернулся к машине, сел в кабину, и, едва я посторонился,
грузовик прогрохотал мимо. Женщины отчаянно размахивали руками, били в
стекло кабины и что-то кричали Зиновию. Наверное, возмущались, зачем он
ссадил меня посреди дороги.