"Валентина Михайловна Мухина-Петринская. Встреча с неведомым" - читать интересную книгу автора

со мной не возился. Правда, Заполярье - не Ветлуга, но как бы туго мне ни
пришлось, "возиться" со мной я никому не позволю. Вытерплю все, что выпадет
на мою долю. И докажу этой ученой гусыне...
- Что же мы предпримем? - сказала мама задумчиво.- А что, если завтра к
Фоменко схожу я?
Отец пожал плечами. Ужасно он был зол и не в духе.
Вот в этот момент и принесли телеграмму. Мама расписалась и, когда
почтальон ушел, прочла ее тут же, стоя у двери. Каждый невольно взглянул на
маму, но она ничего не видела. Медленно спрятав телеграмму в карман платья,
она подошла к окну и стала смотреть на улицу, где, несмотря на поздний час,
было светло как днем. В Магадане были тогда белые ночи.
Все молчали, отец был раздосадован, даже я почувствовал какую-то
неловкость. По счастью, пришли рабочие экспедиции. Пока их было двое, оба
пожилые.
Бехлера Бориса Карловича, нелюдимого, угрюмого, но крепкого еще
мужчину, наняли в Магадане, а Фома Сергеевич Селиверстов ехал с отцом из
Москвы. Селиверстов пришел к отцу по рекомендации Кучеринер, высказанной по
телефону в самой настойчивой и категорической форме. Отец всегда подбирал
рабочих в Сибири из местных жителей, но не решился отказать Ангелине
Ефимовне.
Селиверстов и Бехлер сообщили, что пришел пароход с последним грузом
экспедиции. Мама спохватилась и стала угощать их чаем, но была рассеянна.
Скоро все разошлись по своим комнатам, договорившись, что с Фоменко еще
попытает счастья мама.
Когда все ушли, папа и мама приказали мне ложиться спать, из чего я
заключил, что предстоит интересный разговор, и навострил уши.
Папа, все хмурясь, открыл окно - проветрить. Мама постелила мне постель
на диване (в номере было только две кровати), и я, мигом нырнув под одеяло,
сразу сделал вид, что сплю.
- Вот, Дмитрий, прочти... - Мама протянула отцу телеграмму.
Она уже переоделась в старый шелковый халатик, который носила еще дома,
и теперь задумчиво сидела на своей кровати.
Отец прочитал телеграмму, бросил ее на стол и зашагал по комнате. Потом
сел рядом с мамой и обнял ее за плечи.
- Знаешь, Лиля, иногда я кажусь самому себе негодяем!- горячо произнес
он.- Если бы не я, ты давно уже была бы заслуженной артисткой...
- Я не честолюбива, дело не в этом...
- Я понимаю. Но у тебя, говорят, большой талант. Давай обсудим, Лиля...
Может быть, тебе надо принять это предложение?
- А ты?
- Что я... Я хочу лишь одного: чтоб ты была счастлива.
- Вот именно. А буду ли я тогда счастлива?
Пока папа терпеливо ожидал, а мама думала, я от ужаса закрыл себе
ладонью рот, чтобы не ойкнуть: что будет со мной, если она уедет?
Конечно, я был бы рад, вернись мама на сцену... А как бабушка была бы
счастлива! Но мое положение, если мне даже предложат вернуться с ней в
Москву (в чем я сильно сомневался)?.. Ведь мне самому просто неловко
будет... дезертировать. Нет, теперь я обречен пробыть с этой экспедицией
целых два года. Без мамы... Я даже вспотел под одеялом. Мне, что называется,
небо показалось с овчинку.