Они сидели около тихо потрескивающего костра и смотрели на пляшущие язычки пламени, выжигающие из сгорающей древесины капли желтой смолы. Смолистый запах поднимался вверх вместе с дымом и растекался над небольшой поляной, перемешиваясь с острыми запахами вечернего леса, вставшего вокруг непроглядной стеной. Туан смотрит, как на неподвижном лице Юрга мерцают алые отсветы, а взгляд его теряется где-то далеко-далеко, будто старик смотрит не на пламя, а в самую его суть, туда, где открываются совершенно непостижимые для человеческого глаза загадочные миры.

– Юрг, я благодарен тебе за то, что ты спас меня.

Старый охотник улыбается кончиками губ, но сознание его по-прежнему витает по ту сторону огня.

– Я должен уходить. Идти дальше. – Туану тяжело даются эти слова, но он должен их произнести. Ему неохота уходить отсюда, но они найдут его и здесь, в этой таежной глуши. А это значит, что нужно бежать, оставаться на одном месте нельзя. Для них не существует расстояний, они могут быть везде.

– О ком ты подумал сейчас? – старик, казалось, прочитал его мысли, а может, это огонь открыл ему тайные помыслы Туана. Он слышал, что есть шаманы, которые могут читать будущее по водной глади, по поведению зверей, по пламени костра, по облакам…

– Юрг, ты – шаман? Старик опять улыбается.

– Те люди, кто знает меня, считают так.

– А здесь есть люди?

– Есть. Но не здесь. За несколько дней пути. Здесь живу только я. Люди боятся.

– Боятся чего?

– Тайги. Лес пугает их.

– А ты почему не боишься леса?

Старик ворошит длинной палкой костер, из которого вылетает сноп искр, поднимаясь в темно-синее небо и смешиваясь с желтыми точками звезд, усыпавших небосвод.

– Я – часть леса. Как можно бояться самого себя или какую-то часть себя?

Туан зачарованно смотрит вверх, запрокинув голову. Старик упирается концом палки ему в грудь, продолжая смотреть таким оке странным взглядом, которым он только что смотрел на костер.

– Ты не ответил мне. О ком ты думал и почему они так пугают тебя?

Вспомнив о своих преследователях, Туан поежился и затравленно осмотрелся вокруг. Деревья в одно мгновение превратились в угрожающие темные силуэты, за которыми могли находиться притаившиеся враги.

– Они пугают меня, потому что они не люди.

– О ком ты говоришь?

– Об ургудах.

Лес вдруг перестал шуметь и замер, словно услышав страшное слово. Замолчали ночные птицы, и даже ветер утих в листве, притаившись до поры.

– Почему они охотятся за тобой? Туан растерянно пожал плечами.

– Не знаю. Они ненавидят людей. Они убивают всех, кто попадается им на пути.

– Но не за каждым они охотятся. И если они появились на поверхности земли и преследуют тебя, значит, им приказали это сделать. Почему?

Туан смотрит в сторону, не в силах выносить прожигающий насквозь взгляд старого охотника.

– Я не знаю. Они напали на наше поселение…

– Поселение? Люди, которые одеваются так, как ты, не живут в поселениях.

Он все знает. Охотники не могут так смотреть. Этот взгляд может принадлежать разве что колдуну.

– Да, ты прав, я жил не в поселении. Я жил в храме.

– Какой вере ты поклоняешься?

– А ты? Я отвечу только после того, как ты расскажешь мне про себя.

– Моя вера – вокруг тебя, вокруг нас. Я – часть этой веры, и мы сидим сейчас в одном из ее храмов, а этот костер – мой жертвенный огонь, на котором я ожигаю свое восхищение этим миром вокруг. Это лучшее, что я могу преподнести богам, создавшим это великолепие.

Он замолчал на мгновение, а потом продолжил, подбросив в огонь несколько крупных веток.

– Немногие из людей, которые знают обо мне, считают меня шаманом Одни называют меня – Ярлакчи, белый шаман, а другие, утверждают, что я «Кара Jaнг» и якшаюсь с темными духами. Эти называют меня – «Темный Юрг». Одни меня боятся, другие уважают. Но я – простой охотник, и меня не интересуют ни их страхи, ни их уважение. Если бы они поняли мою веру, то поняли бы также, что я ни то и ни другое. Я – просто охотник, живущий в таежной глуши.

Туан встал и, потянувшись, встряхнул затекшие ноги. – Хорошо, ты спас меня. Если бы не ты, меня бы уже не было в живых. Поэтому я расскажу тебе, кто я такой. Я принадлежу к древней вере, почитающей Будду. Но наше Учение не похоже на традиционное. Мы почитаем особого Будду, который не является ни Белым, ни Черным. Поэтому мы вынуждены скрывать свои знания.

-Ты– Тэнг?

Туан изумленно посмотрел на старика, но в смешении бликов от огня и ночной мглы смог разглядеть только его темный силуэт.

– Ты знаешь?!

– Я слышал о вас. В лесу слухи распространяются гораздо быстрее, чем на равнинных полях и на горных отрогах. Кроме того, ты много говорил в беспамятстве. Значит, Серый Будда?

Туан вдруг ощутил беспокойство. То самое беспокойство, которое родилось в нем за несколько дней до нападения наемников. Но старик сидел неподвижно, и в голосе его не было угрозы. Туан помотал головой, стряхивая с себя наваждение.

– Да, Серый Будда, но об этом нельзя говорить вслух. Ты сам сказал, что в лесу слухи распространяются быстрее ветра.

– Ты боишься, что ургуды найдут тебя здесь?

– Да. Они нашли наш храм и напали на нас ночью, перебив стражу. Это было ужасно, – Туан сел, потом опять встал и снова сел, протягивая дрожащие руки к огню.

– Мы отчаянно сражались, но силы были неравны. Мы слишком поздно заметили нападавших. Возможно да.же, что кто-то из Тэнгов помогал им, иначе непонятно, как эти демоны преодолели наши стены.

– Храм Серого Будды был неприступен?

– Он специально был построен таким образом, чтобы его невозможно было заметить среди заснеженных скал и уж тем более захватить. С одной стороны – бездна, с другой – горы. Но ургуды как-то проникли в храм Они были многочисленны, потому что с ними были наемники, которые были даже более безжалостны, чем нанявшие их дьяволы. Тэнги сражались, но на каждого воина приходилось по три-четыре наемника.

– Как спасся ты?

– У меня был отличный конь. Я прорвался сквозь гущу нападавших и поскакал в горы.

– Ты бросил своих братьев в беде? Ты не похож: на труса. Или страх смерти затмил твой разум?

Туан встал и, чувствуя, как дрожь охватывает все его тело, твердо сказал:

– Я должен уходить. Мне нельзя медлить.

– Ты хочешь уйти сейчас? Ночью? В тайгу? – спросил насмешливый голос из темноты.

Туан почувствовал, как липкий страх окутывает все его тело. Что-то не так было вокруг. Уж очень подозрительно вел себя этот странный охотник, который умеет читать мысли и задает слишком много вопросов.

– Да, я пойду прямо сейчас. Я найду дорогу. Я не боюсь леса. После того как река чуть не забрала мою жизнь, я уже ничего не боюсь.

– Ну-ну, леса ты не боишься, а старика боишься? Твой страх выдает тебя, потому что больше леса и реки ты боишься ургудов. Ты можешь бежать от них куда угодно – земли вокруг много. Но от того, что скрывается под землей, сбежать можно только став птицей. Ты можешь стать птицей?

– Ты боишься леса даже меньше, чем меня, потому что думаешь, что я как-то связан с ургудами, потому что я знаю о том, что ты Тэнг, я вижу твою ложь, и я знаю, почему ты покинул свой Храм, оставив своих друзей умирать там.

Туан развернулся и побежал прочь от этого страшного места. Вслед ему послышалось гулкое уханье старика.

«Прочь! Прочь! Куда угодно, только прочь от людей и от тех. кто может выдавать себя за них».

Дикий, неуправляемый ужас гнал Туана сквозь непролазную лесную чащу вперед, в неизвестность. Гибкие ветви кустов хлестали его по лицу, но он не обращал на это внимания. Он бежал, словно раненый зверь, оставляющий последние силы в борьбе за собственную жизнь. Ургуды страшнее смерти. Этот старик… Он ждал его, они специально загнали его к нему, чтобы он околдовал его и забрал то, ради чего ургуды выползли на поверхность земли. Люди, скрестившие себя с черными духами. Воинство Черных Властителей. Прочь! Прочь…

Туан выбежал наконец на участок леса, свободный от кустарника. Здесь можно недолго передохнуть. Старик остался далеко позади. Его слабые ноги ни за что не справились бы с подобным темпом бега. Он и передвигался-то опираясь на длинный древесный посох, выточенный из небольшого цельного ствола. Темный Юрг… Кто он? Один из них или тоже очередной наемник, раб, продавший свою душу Черным?

Невдалеке хрустнула ветка, и Туан стремительно вскочил, напряженно вглядываясь во тьму леса. Из-за дерева на освещенную слабым светом луны поляну вышел человек. Туан отшатнулся от него, но человек одним неуловимым движением оказался рядом с ним. Призрачные лунные отсветы высветили щуплую фигурку старого охотника.

– Ты думаешь, что можешь убежать от этого? Это все равно, что бегать от своей тени. И то, что ты несешь с собой из монастыря Серого Будды, невозможно спрятать за широким поясом или под одеждой.

Туан сделал вперед стремительный выпад, но старик неуловимым движением уклонился от него, и рука Тэнга, сжатая в форме орлиных когтей, вспорола пустоту. А старик стоит уже позади него, по-прежнему ухмыляясь, окутанный призрачным светом луны, похожий на лесного духа или призрака.

– Это так ты отплатил несчастному, одинокому Юргу за помощь? В клане Серого Будды учат обижать старых и беспомощных?

Туан опять бросился на противника, подобно коршуну, атакующему свою жертву. Но охотника опять не оказалось на месте, куда пришлись страшные, но бесполезные удары Тэнга.

– Если ты не можешь справиться с дряхлым и немощным стариком, как ты убережешь свою ношу от ургудов?

Юрг спрашивал откуда-то из темноты, словно он сам был темнотой, частью леса, вопрошающей растерянного и подавленного страхом человека.

– Кто ты? – Туан озирался по сторонам, тщетно пытаясь разглядеть в непроницаемой мгле, склеившей в одну сплошную массу кусты и деревья вокруг того, кто еще недавно накладывал на его раны целебные травы.

Движение сзади. Туан разворачивается, но ничего не успевает сделать – деревянный посох Юрга врезается в нервный узел в верхней части живота. Ночной лес врывается в голову Тзнга черной стремительной рекой, путая реальность и призрачные сны…

– Влад! Вла-а-ад… – эти резкие звуки непривычно резанули по обостренному слуху сновидца. Кто-то звал его по человеческому имени со стороны Поселка, а это значило, что его пропажу обнаружили и его хотят вернуть. Так же, как и Елену. И тогда пропадет Голос и пропадет этот Некто, зазывающий к себе и дающий возможность открыть истинные тайны Сновидения, а не тот суррогат, которым «кормит» их Санаев.

Дуэнерг опять повернулся к лесу. В неоновом свете потусторонней тайги кто-то двигался. Из-за темных колонн высоких деревьев вышел сияющий мягким лимонно-желтым светом силуэт и призывно помахал дуэнергу рукой. Это был Он, тот, кому принадлежал Голос.

– Влад, не двигайся. Назад! Назад! – со стороны Поселка к нему бежали люди. В сновидении их тела были грубыми и неуклюжими, во всяком случае, такими их видел сновидец, замерший на самой границе опушки и леса.

– Иди за мной… – силуэт шепчет без нажима, тихо и вкрадчиво, но его Голос проникает в глубины зачарованного сознания. Он опять делает призывный жест рукой и, поворачиваясь, медленно уходит в залитую светом и тенями чащу. Дуэнерг последний раз обернулся на бегущих к нему людей и, улыбнувшись, решительно зашагал вглубь леса, следуя за мелькающим невдалеке силуэтом, навстречу Неизведанному…

– Пропал еще один дуэнерг, Влад Кузьмин, – комендант Поселка Александр Васильевич Николаев мрачно посмотрел на Санаева и Арамову, сидевших прямо на траве и растерянно разглядывающих деревянные резные домики невдалеке. Они только что приехали и даже еще не успели переодеться и занести в гостевой коттедж дорожные сумки.

– Как это произошло? – Всеволод нервно жевал травинку, покусывая длинный горьковатый стебелек.

– Будучи погруженными в глубокий сон, они уходят в лес. Кто-то или что-то приходит во сне и зовет за собой. Я тоже видел его. Это сложно описать, местность во сне эта же самая, – Николаев обвел рукой таежные окрестности, – но другая, сверкающая, и там оно – какое-то существо, которос прячется в глуши и оттуда зовет за собой, обещая раскрыть все самые значительные секреты Искусства Сновидения. Возникает непреодолимый соблазн пойти за ним, шагнуть в этот лес. А когда приходишь в себя, то оказывается, что и в самом деле стоишь на опушке леса. Позапрошлой ночью несколько дуэнергов очнулись от этого наваждения и стали будить других. Но Антинов успел скрыться в лесу. Елену Силаеву удалось поймать, но она до сих пор находится в депрессивном состоянии. Да мы все, кто вышли из домиков в ту злополучную ночь, ощущаем некую меланхолию, щемящее ощущение тоски и печали.

– ARS ушел слишком глубоко во второе энергетическое тело, – Санаев хмуро посмотрел на опушку леса и очень ярко представил себе очнувшихся после наведенного сновидения растерянных дуэнергов.

Вторым энергетическим телом согласно концепции Мироформизма они называли второй энергетический потенциал человека, не задействованный им в повседневной жизни. Само название «дуэнерг» имело под собой глубокую эзотерическую подоплеку. Две половинки, две силы, два энергетических тела: «Дэрг» – «Тело Зверя» и «Марг» – «Тело Дракона». Обусловленный мир и мир непознанного, две Вселенных, являющихся единой конфигурацией, именуемой «Человек». Согласно древнему поверью настоящую свободу мог обрести только тот, кому удавалось уравновесить в себе эти две Силы. И оттуда же, из седой древности пришло это таинственное название – «ARS», центр восприятия, позволяющий людям Осознавать. Во сне ARS перемещается из первого энергетического поля «Дэрг» во второе энергетическое поле – «Марг». И если человек обретает возможность фиксировать его там, он начинает воспринимать иную реальность «темной сферы» так же конкретно, как он воспринимает окружающий его привычный мир материальных объектов.

– Кто это может быть? – осторожно спросил Николаев.

Санаев сплюнул травинку себе под ноги и посмотрел на супругу. Она ответила ему мягким взглядом своих красивых светло-серых глаз, от которого Всеволоду сразу становилось хорошо и таял лед дурных предчувствий в груди.

– Ты думаешь, это тот самый Оборотень?

– Не знаю, – Санаев обернулся на удивленного коменданта, – у нас тут тоже неприятности, в Барнауле. Я тебе попозже расскажу. А сейчас, братцы, давайте собираться. Придется временно покинуть Поселок, здесь становится слишком опасно. Александр Васильевич, вас я попрошу организовать отъезд, закрыть все домики и проследить, чтобы на территории поселения никого не осталось. Я вызвал два микроавтобуса, они должны приехать через пару часов. Анна, ты бери мою машину и поезжай прямо сейчас в Горно-Алтайск, сделай официальное заявление в милиции относительно пропажи двоих наших сотрудников. Нужно дать этому делу еще и официальный ход.

Он проследил, как жена садится в автомобиль и, махнув ему рукой, выруливает на лесную дорогу, ведущую к автомагистрали.

– Сева, что происходит? – сзади подошел хмурый Николаев.

– Не знаю пока, Саша, но обязательно узнаю, в самое ближайшее время.

– Анна сказала про какого-то оборотня, что это значит?

– Ко мне тоже кто-то приходил в сновидениях. Но в отличие от вас он не предлагал мне никаких тайн. Он просто хотел меня уничтожить.

Дуэнерги мрачно переглянулись, понимая, что в их жизни начался какой-то новый, непредсказуемый и довольно напряженный этап, который был ими подсознательно ожидаем, но не имел четких временных и содержательных рамок. Санаев вздохнул и кивнул коменданту на траву рядом с собой. Было раннее утро, и до того момента, как из домиков начнут выходить вялые и уставшие после очередной бессонной ночи мироформисты, предстояло многое рассказать Николаеву.

– Я называю его Суггестор. Но Анне больше понравилось мое первоначальное обозначение этого существа – Оборотень…

Николаев проводил взглядом последний микроавтобус, покидающий территорию Поселка, и оглянулся на опустевшие домики. В поселении стояла непривычная, настороженная тишина. Какое-то неведомое существо, уведшее за собой двух человек, добилось своего: дуэнерги спешно покидали место их пристанища в горно-алтайской тайге. Николаев сказал Санаеву, что сам закроет все домики и во второй половине дня вернется в Барнаул. При свете дня здесь было безопасно. Санаев согласился неохотно, но Николаев настоял. Если предположение Севы насчет участия в этом наваждении таинственного и нелюдимого Адучи – правда, то стоило чуть задержаться в этом ставшем проклятым месте. До следующего утра.

Николаев обманул Координатора – он не собирался покидать Поселок. Если к атаке на дуэнергов причастим тайшины, нужно было остаться здесь, чтобы получить хотя бы даже перед смертью ответы на некоторые вопросы, которые преследовали бывшего муровца в течение последнего года.

Николаев сел на небольшой холмик, с которого как на ладони были видны все деревянные корпуса. Заходить в них коменданту не хотелось –покинутый Поселок превратился с исходом дуэнергов в прибежище неведомых духов, потеряв былой уют и обжитость.

– Все нормально будет. Скоро приедем.

– Куда мы направляемся?

– К одному очень интересному дядечке.

– Что за дядечка?

– Один мой знакомый.

– Он сможет нам чем-то помочь? Санаев неопределенно пожал плечами.

– Возможно. Но кроме него нам точно помочь некому.

– Расскажи мне о нем. Кто он?

Всеволод опять улыбнулся своей жене, касаясь своей рукой ее скрещенных рук.

– Он – колдун.

– Колдун? – Анна удивленно изогнула брови, не выпуская руки мужа, поглаживая ее кончиками своих пальцев.

– Настоящий. Меня познакомил с ним Ковров.

При упоминании этого имени в салоне автомобиля возникло неуловимое напряжение.

– А ты не думаешь, что они могут быть связаны?

– Не думаю. Я вообще не хочу думать о том, что Ковров каким-то образом причастен к этой истории. А что касается этого человека… он мне жизнь спас, так что я ему доверяю на все сто. Он близко знал дедушку Коврова. Тот в свою очередь спас жизнь ему. Все слишком завязано в этом сложном мире.

– А почему ты сказал, что он колдун?

– Потому что он колдун.

На обочине дороги показался ларек с дымящимся неподалеку мангалом и двумя пластиковыми столиками. «Тойота» сбавила ход и притормозила неподалеку от придорожного кафе.

– Мы и перекусить-то толком не успели, – Санаев кивнул Анне на забавного шашлычника, ожидающе выглядывающего из-за светло-синего навеса, натянутого вокруг ларька.

– Пойдем, покушаем что-нибудь. А я тебе про Данилыча расскажу. Они спрятались под слабой тенью, отбрасываемой солнцезащитным

– Ты сказал, что он спас тебе жизнь. – Анна медленно жевала сочное горячее мясо, не отрывая заинтересованного взгляда от лица мужа. Ей показалось, что теперь он стал как-то мягче, расслабленнее, словно дорога к этому загадочному человеку снимала с него то избыточное напряжение, которое царило в нем в течение последних дней. Санаев отпил несколько глотков чая и, вытянувшись на стуле, проговорил, полузакрыв глаза:

– Это долгая история. Могу лишь сказать, что у меня возникли очень серьезные проблемы с одним человеком из криминальных кругов. Так вот неприятности светили действительно основательные. Я должен был спрятаться, уехать из города куда-нибудь. Так я и вспомнил про Данилыча. Меня с ним познакомил Макс, сказав, что, когда мне действительно станет трудно, я могу обратиться к нему за помощью. Я всерьез это предложение не воспринял, потому что этот Данилыч оказался на редкость экстравагантным стариком. Он все время смеется, причем самое неприятное то, что в большинстве случаев он смеется над окружающими. Я даже прозвище ему дал – Шут. Но когда меня прижало, я решил, что мне действительно стало трудно, и вот тогда я вспомнил про этого странного пожилого весельчака и приехал к нему. Он меня пустил без всяких разговоров, и только через неделю я рассказал ему о своих проблемах. И ты представляешь, – Санаев сделал драматическую паузу, – Данилыч попросил, чтобы я поехал в город и вернулся к нему обратно, но уже с этим человеком, который и послужил для меня источником всех моих напрягов. Я посчитал, что он либо сошел с ума, либо просто хочет от меня избавиться, можно сказать, несколько жестким и прямолинейным способом. Мысль о том, чтобы вернуться в Барнаул и встретиться с тем бандитом, была для меня сумасбродной. Тогда Данилыч сам поехал в город и, вернувшись, сказал, что все мои дела улажены и я могу спокойно возвращаться к себе домой. Я тогда покинул его избу, даже не попрощавшись, думал, что это одна из его идиотских шуток. Приехал в Барнаул в обреченном состоянии, а оказалось, что на самом деле все проблемы были решены и ко мне больше не было никаких претензий.

– Сева, что же ты такого сделал, что даже из города сбежал? Санаев улыбнулся жене и неопределенно махнул рукой:

– Да за одного человека заступился и не тому, кому надо, по лицу надавал. Да еще в присутствии его знакомых. Что ты! Что там началось: стрелки, разборки…

– А как же этот, твой Данилыч, урегулировал проблему?

Санаев наклонился поближе к Анне и тихо проговорил, словно опасаясь, что их кто-нибудь мог услышать:

– Мне показалось, что он сам какой-то криминальный авторитет или что-то в этом роде… Во всяком случае, несмотря на свою простоватую внешность, этот дядька далеко не так прост, как хочет казаться. Как выяснилось, он пятнадцать лет в лагерях да на зонах провел. Его оттуда в свое время дед Макса и вытащил. Он же какой-то крупной фигурой был, по-моему, в МГБ. А Данилыч с ним сюда на Алтай впоследствии и приехал и стал ему чем-то вроде телохранителя. Но самый парадокс в том, что он, будучи явно связанным с местным криминалитетом, не зря же такой стаж в лагерях наработал, стал одним из самых близких людей генерала милиции.

– А за что же он в тюрьму попал? – пробормотала Анна озадаченно.

– Да ясное дело, за что: в те годы поводов много было. Да нет, ты не бойся, он не маньяк и не убийца. У Данилыча все было гораздо проще. Он – ЧСИР.

-Кто?

– ЧСИР: Член Семьи Изменника Родины. Можно сказать – политзаключенный. Но и это не все. Самое интересное в том, что он действительно колдун. Традиция древнерусского ведовства, к которой он принадлежит, как-то связана с культурой, которая сейчас, по-моему, у современных исследователей называется «Тропой». Это действительно древняя культура, родившаяся, если я ничего не путаю, где-то в Верхневолжье. «Троповики» считают себя потомками офеней, коробейников, дорожных торговцев, занимавшихся мелкой торговлей с переносных лотков.

Санаев показал руками на лотки с прохладительными напитками, выставленные вдоль дороги, словно проводя некую аналогию.

– Позже коробейники замкнулись в своеобразное профессиональное сообщество со своей культурой и своими законами. Но об этом ты его сама расспросишь, если тебе будет интересно. А сейчас нужно ехать.

– Конечно, интересно, – пробормотала Анна, допивая холодный чай.

Через несколько минут «Тойота», набирая скорость, исчезла в солнечном мареве, плавящем автостраду подобно индукционной печи.

– А вот и Игорь Борисович приехал.

Головы сидящих синхронно повернулись в сторону вошедшего. А здоровяк провел его к единственному свободному креслу и представил всем остальным:

– Господа, разрешите представить вам Игоря Борисовича Славина, руководителя стратегического Центра информационно-аналитического

обеспечения Федерального Агентства Национальной Безопасности при Совете Безопасности Российской Федерации.

Славин кивнул и сел в мягкое кожаное кресло. Мужчину, представлявшего его, он знал, это был Анатолий Михайлович Мельников, директор РИАБ. Всех остальных он видел в первый раз. Словно уловив его мысли, Мельников обратился к сидевшим.

– Позвольте представить, – он показал рукой на невысокого человека с гладко выбритой головой и пронзительным взглядом цепких серых глаз, –Селиванов Герман Юрьевич, руководитель Информационной Службы Главного Разведывательного Управления.

Селиванов чуть заметно кивнул, внимательно изучая Славина. Мельников продолжал, показывая рукой на второго сидящего мужчину неопределенного возраста, полностью седого, но тем не менее весьма импозантного и энергичного, что ощущалось в каждом его движении.

– Сергей Владимирович Ратников, председатель Межведомственной комиссии по информационно-психологическому обеспечению Совета Безопасности.

Теперь Славин вспомнил, где он видел этого человека. Ратников возглавил только недавно созданную при Собвезе комиссию, в сферу деятельности которой входила координация информационной деятельности силовых структур, МИДа, СМИ и ряда других направлений, игравших в информационном поле России немаловажную роль.

Выполнив формальности, Мельников сел в свое кресло и немного распустил галстук, делая тонкий невербальный намек на окончание официальной части, подразумевающей соблюдение необходимого этикета.

– Теперь господа, когда мы знаем друг друга, я сообщу вам о цели нашей встречи. Дело в том, что я пригласил вас собраться у меня для предварительного обсуждения неких отдельных элементов обширной программы, которая ляжет в основу Доктрины Информационной Безопасности Российской Федерации. Наша встреча не является официальной, и поэтому мы затронем на ней ряд моментов, которые будут несколько выбиваться за границы этой Доктрины, но тем не менее актуальность этих моментов станет для вас очевидна в ходе дальнейшей нашей беседы. Здесь неслучайно собрались специалисты в области информации, потому что основной темой нашего разговора будет разработка большой программы по информационно-психологическому обеспечению национальной безопасности страны. Я имею в виду столь актуальную для Российской Федерации тему, как Информационное противостояние, или, попросту говоря. Информационные войны.

Все присутствующие молча переглянулись между собой. Мельников выдержал небольшую паузу и, окинув собеседников взглядом, произнес:

– Как вы понимаете, несмотря на то, что встреча наша является неофициальной, я имею самые широкие полномочия для ее проведения. Речь также пойдет о психологической безопасности политической элиты страны и геополитической стратегии нашего государства.

– Вот это да, – восторженно прошептала Анна, удивленно оглядываясь по сторонам, – сделать такую прелесть из обычного садового участка. Он и вправду колдун!

Санаев, улыбаясь, вел ее к большому деревянному дому, заросшему вьюном и декоративным плющом. Он стоял в березовой роще, укрытый сверху пологом из веток, нависающих прямо над остроконечной крышей с

торчащей из нее белым поленом печной трубой. На открытой веранде, так же плавно переходящей в застекленную разноцветными стеклышками лоджию, их ждал невысокого роста человек. Как показалось Анне, он был еще не стар, столько уверенности и силы было в его коренастой фигурке. Но когда они подошли поближе, то оказалось, что волосы хозяина дома были основательно выбелены сединой, а кожа на лице была выдублена загаром и покрыта тонкой сеточкой морщин. Старик приветливо улыбался им, и Анна поняла, что он их ждал, потому что на нем была ослепительно белая рубашка и светлые брюки, подходившие не для повседневной носки в деревенском быту, а для праздников или встречи гостей.

– Анна, познакомься, это Данилыч, – Сева пожал старику загорелую руку и пропустил вперед жену.

– Данилыч – это отчество, а как ваше имя? – девушка с интересом смотрела на улыбчивого хозяина дома, а тот в свою очередь внимательно разглядывал ее.

– Это не имеет значения, – голос у него был тихий, но низкий, с хрипотцой, наполненный, как показалось Анне, какой-то потаенной глубиной и силой, – для того чтобы привлечь мое внимание или обратиться ко мне, вполне подойдет «Данилыч».

– Всеволод много рассказывал о вас.

– Дочка, он не мог рассказать тебе многого просто потому, что ровным счетом ничего не знает обо мне.

Санаев смущенно кивнул. А Анна рассмеялась и, хитро прищурившись, прошептала:

– Он мне говорил, что вы колдун.

Данилыч рассмеялся, словно ребенок, хлопнув себя обеими руками по коленям.

– Что ты, красавица, ну посмотри на меня. Какой из меня колдун? Это у Севки страсть такая, везде магию искать. Он мне все мозги с этим колдовством выел. У нас же сейчас мода пошла: как только седой дедок из глухой деревеньки – непременно колдун! Хорошо еще, что соседи эти бредни не слышали, сплетнями да просьбами замотали бы.

– Неправда! – Анна обвела рукой садовый участок. – Такой сад только колдун мог вырастить!

Данилыч просветлел, как будто эта тема была для него одной из наиважнейших и приятных. Было видно, что сад на самом деле является его гордостью.

– Это да! Сад у меня редкий! Каждый листочек своей жизнью живет, каждый кустик. У меня каждое дерево свое имя знает. Я вас потом познакомлю. А пока давайте в дом проходите, что на пороге-то топтаться. Я стол накрыл, сейчас пообедаем с дороги.

Стоило приезжим зайти на веранду, как сотни солнечных лучей разного цвета, проникая сквозь мозаику застекленного витража, закружили гостей в калейдоскопе вспыхнувших ярким салютом огней. Приезжие восхищенно смотрели друг на друга, испытывая примерно схожие чувства: покой, жуткий интерес и ощущение чего-то грандиозного впереди. Дом Данилыча напоминал им сказочный дворец доброго волшебника, не доступный для сил зла, безраздельно властвующих за аккуратным, выкрашенным в зеленый цвет забором.

После обеда они сели в уютные плетеные кресла на веранде вокруг небольшого круглого стола, на котором стояли стаканы в старомодных подстаканниках и небольшой стеклянный заварочный чайник, наполненный отваром из листьев смородины, малины, вишни, мяты и жасмина. В ответ на вопрос, что их привело сюда на этот раз, Санаев рассказал хозяину дома обо всех злоключениях, произошедших с ними за последние несколько дней. По ходу его рассказа старик молчал, попивая из граненого стакана горячий ароматный напиток, и задумчиво смотрел на разноцветный витраж, переливающийся на солнце всеми цветами радуги. По его лицу невозможно было отследить его эмоциональную реакцию на услышанное, хотя Анна и пыталась сделать это незаметно. Ее до сих пор не покидала мысль о том, что Данилыч был очень близким знакомым Максима Коврова, который почему-то рисовался ей в воображении не каким-то конкретным человеком, а угрожающим темным силуэтом. Подобное отношение было вызвано скорее всего тем фактом, что она практически ничего не знала о Коврове. Ее беспокоила эта его нелюдимость и то влияние, которое этот человек оказал в свое время на Всеволода и на все движение дуэнергов. И, конечно, налицо была банальная и неуловимая ревность, которую Анна очень тщательно скрывала в себе, пряча ее в самые потаенные области своего сознания.

– Значит, основной его особенностью является возможность создавать наведенные галлюцинации? – задумчиво пробормотал Данилыч.

– Это были не галлюцинации. Он создавал нечто вроде общего сновидения, одного на всех.

– Сновидение? Это интересно. А в твоих снах, Сева, он перевоплощался?

– Да, он постоянно менял обличис. Конечной фазой этих трансформаций было существо, похожее на обезображенного огромного волка. А сегодня под утро мне приснился очень странный сон. Причем это был даже не сон, а именно сновидение, настолько явственно я воспринимал все вокруг, даже малейшие детали. Я был в Поселке. Заброшенные домики были скрыты плотной пеленой тумана. Я заходил в них, но там никого не было. Да и не должно было быть – за день до этого мы эвакуировали всех дуэнергов. Остаться до вечера должен был только один из них – Александр Васильевич Николаев, комендант нашего поселения. Но он не появился вечером в Барнауле, поэтому я почему-то был уверен, что встречу его там, в своем сновидении. С большим трудом я нашел его домик – в тумане практически ничего не было видно, и внутри я действительно обнаружил Николаева. Он сидел ко мне спиной. Я спросил его: почему он не уехал до наступления темноты, а он ответил, что очень хочет встретиться с Адучи. Он попросил меня привести Адучи в Поселок. Все это мне показалось странным, даже несмотря на то, что я осознавал, что нахожусь в сновидении.

– И что ты ему ответил? – Данилыч внимательно слушал дуэнерга.

– Я сказал, что не смогу привести Адучи. Тогда Николаев спросил: почему? А я ответил, что вообще не намерен продолжать беседу, потому что он притворяется и что человек, сидящий ко мне спиной, только лишь выдает себя за Николаева.

– Что было дальше? – старик чуть подался вперед, словно проникая своим пронзительным взглядом в сознание Санаева, пытаясь увидеть продолжение этого странного сновидения.

– Он обернулся.

– Кто это был? Оборотень? Санаев кивнул.

– Да, это был тот самый получеловек-полурептилия-полуволк, который так умело менял облики, превращаясь в моих снах в различных персонажей. Он сказал мне, что сожрет нас всех так же, как сожрал до этого троих дуэнергов. Дальше я ничего не помню, потому что проснулся. А через несколько минут раздался звонок. Звонили из Горного Алтая. Поселок сгорел. Николаев исчез.

– Три дуэнерга пропали… На тебя он нападал… Волк-оборотень… Сновидец… Странная картина получается. У него нет персональной ненависти, он выступает против Клуба. Допустим. Сева, ты подозреваешь Коврова?

– Не знаю. С одной стороны, это, конечно, глупо, но, с другой… это тоже возможный вариант. Я поэтому и приехал к тебе, Данилыч, чтобы прояснить для себя этот вопрос.

– А что ты хочешь услышать от меня?

– Ты знаешь Коврова с детства. Возможно, даже скорее всего ты в курсе относительно всех нюансов его посвящения в традицию «Тай-Шин». Ты знаешь его возможности и можешь предполагать его мотивы. Скажи откровенно, как ты считаешь, Ковров может быть этим Сугтестором?

На веранде стало тихо. С улицы подобно миниатюрному дирижаблю на лоджию залетел огромный шмель и, сделав над столом круг и не найдя ничего соблазнительного, полетел обратно в сад. Данилыч молчал и словно прислушивался к чему-то. Санаев терпеливо ждал ответа на свой вопрос, а Анна напряженно смотрела то на одного, то на другого мужчину, ощущая, как где-то внутри закручивается тревожная пружина ощущения опасности. Наконец Данилыч хмыкнул и, потерев рукой щетинистый подбородок, пробормотал:

– Ты приехал. Сева, узнать про Коврова? Ответ кроется где-то рядом, я чувствую. Мне кажется, мы скоро узнаем, в чем дело, обязательно узнаем…

В его голосе прозвучали какие-то странные нотки, поэтому теперь настало время насторожиться и Санаеву.

– В каком смысле? Данилыч, я что-то не понимаю.

Старик встал и медленно прошелся по веранде, останавливаясь у входа и облокачиваясь о деревянную перегородку.

– Своим страхам. Сева, всегда нужно смотреть в лицо. Только тогда можно прояснить для себя их коварную природу.

Санаев сидел в самом углу веранды, и ему не было видно того, что творилось снаружи, но он видел, как изменилось выражение лица Анны, которая сидела почти напротив выхода на улицу. Озадаченность сменилась испугом, словно его жена увидела призрак в зеленой гуще сада. Она попробовала встать, но ее ноги подломились, и она безвольно упала обратно в кресло. Всеволод вскочил и бросился к выходу, отодвигая рукой ухмыляющегося Данилыча. От калитки по аккуратной каменной дорожке из глубины сада в сопровождении широкоплечего мужчины прямо к домику шел Максим Ковров, собственной персоной.

– Привет честной компании, – Ковров положил на траву у своих ног небольшую дорожную сумку и, улыбаясь, посмотрел на Санаева. – Не ожидал тебя здесь встретить.

– А я – тебя, – хмуро пробормотал Координатор «Ветра», разглядывая Максима.

– Судя по напряженной позе, могу предположить, что тебя что-то очень сильно смущает в моем появлении, – Ковров перевел взгляд сначала на Арамову, затем на Данилыча, приветливо махнув ему рукой.

– Он считает, что ты хочешь его уничтожить, – с детской непосредственностью выпалил Данилыч, разводя руками.

– Елки-метелки, – Ковров переглянулся со своим попутчиком, – и эти туда же. Что-то очень много подозрительных пострадавших от меня стало обнаруживаться в последнее время.

– А кто еще? – нервно спросил Санаев, чтобы хоть как-то сгладить неловкость сложившейся ситуации.

Максим отошел в сторону, пропуская вперед широкоплечего мужчину, который с большим интересом рассматривал окрестности.

– Разрешите представить, Виталий Олегович Филатов. Мой компаньон в одном запутанном деле, которое мы приехали разрешить в Барнауле.

– Я так понял, что Виталий Олегович тоже относится к тебе, Максим, с некоторым недоверием? – Санаев кивнул Филатову, но ни тот, ни другой руки друг другу не подали.

– Напротив, Максим Анатольевич вызывает у меня не только уважение, но и достаточно высокий уровень доверия, будучи экспертом в области, для меня полностью непонятной и загадочной, – Филатов тоже оценил напряжение, царившее в компании собравшихся, и теперь не знал, как себя вести.

– Данилыч, что здесь происходит? – Ковров посмотрел на старика, но тот опять только развел руками, словно снимая с себя всю ответственность за происходящее

– М-да, Виталий Олегович, приехали мы сюда не вовремя. Познакомься, кстати, и ты, вот этот почтенный старик – хозяин этого гостеприимного дома. Ты можешь называть его Данилыч. Вот этот подозрительный молодой человек – Координатор общества «Темный Ветер» Санаев Всеволод Геннадьевич. А вот эту очаровательную особу я, к сожалению, не имею чести знать.

Анна покинула веранду и встала рядом с мужем, внимательно и с интересом разглядывая Максима. В ее взгляде отражалась сложная гамма чувств, выражающая противоречивое отношение к человеку, познакомиться с которым она так сильно желала в течение последних нескольких месяцев.

– Это моя жена – Арамова Анна Вадимовна, – ровным голосом произнес Всеволод и, встретив удивленный взгляд Коврова, кивнул головой, –тебя долго не было, Макс.

– У меня были на то веские причины.

– Предлагаю пройти на веранду и закончить молоть чепуху, – торжественным тоном конферансье ехидно провозгласил Данилыч, переключая на себя внимание собравшихся, – я сейчас затоплю баню, и мы не торопясь выясним причину вашего визита к ничего не понимающему пожилому человеку. Идет?

Все дружно кивнули головой, словно подпадая под очарование этого непосредственного и обаятельного старика, и только Филатов, улыбнувшись, робко произнес:

– А деревенская самогонка сегодня на ужин будет?

Данилыч заверительно выставил перед собой ладони с растопыренными пальцами.

После бани все собравшиеся опять расселись за круглым столом, на котором в одной стороне уже стояли подымливающий самовар, вазочки с вареньем трех сортов и аккуратно нарезанные ломтики хлеба. На другом конце стола расположились бутылка с прозрачным, как вода, самогоном, выставленная персонально для Филатова, бутыль домашнего кваса, маринованные грибочки и огурчики в стеклянной салатнице, а также полная сковорода жареной картошки.

Оглядев присутствующих, со своего места поднялся Данилыч. По его манере поведения невозможно было понять, то ли он паясничает, то ли, наоборот, относится к ситуации чересчур серьезно. Максим и Всеволод предполагали первое, гости, видевшие старика впервые, склонялись ко второй версии.

– Молодежь! Так как сами вы разобраться в своих взаимоотношениях не в состоянии, вы приехали ко мне. И правильно сделали…

Максим еле сдерживал улыбку, наблюдая, как, тщательно и тонко подбирая комическую манеру «серьезности», хозяин дома пытается сыграть роль «крестного отца», примиряющего враждующих между собой глав преступных синдикатов. Это на самом деле было забавно, и старик делал это неслучайно: тема предстоящей беседы была слишком насыщена негативным динамизмом. Данилыч, как всегда, пытался снять напряжение, посмотреть на ситуацию со стороны, развеять настороженность и удрученность. Это был его «фирменный стиль», унаследованный, вероятно, от традиции «троповых стариков» – офеней – лицедеев и скоморохов.

– Собрались здесь люди посвященные, условно доверяющие друг другу, поэтому я предлагаю не сидеть и не зырить друг на друга хитрыми глазами, а изложить суть проблемы и попытаться понять, в чем ее причина. Виталику предлагаю попробовать моей самогонки, все остальным – кваса. А Всеволоду нужно рассказать нам о своих сомнениях и тех напастях, которые имели место быть.

Санаев в который уже раз озвучил вслух всю хронологию событий, произошедших с членами «Темного Ветра» за последние несколько дней. Затем историю с «наездом» на «СИУС» рассказал Филатов. В подтверждение своих слов он достал из внутреннего кармана легкого пиджака, висевшего на спинке стула, свернутый втрое лист, на котором был изображен таинственный символ, приведший в свое время в замешательство Коврова.

Факс прошелся по кругу. Минуя Максима, злополучная бумага задержалась ненадолго в руках Анны, затем перешла к Санаеву, который даже покрутил ее на триста шестьдесят градусов, а затем легла на стол перед Данилычем, который не стал брать ее в руки, но очень внимательно изучил.

– Мне кажется очевидным тот факт, что кто-то объявил войну «Темному Ветру», – Санаев налил себе прохладного темного кваса в стеклянный стакан и, с наслаждением отпив, оглядел собравшихся за столом. – Смотрите: этот некто, заметьте, обладающий сверхъестественными возможностями. продемонстрировал свои силы на Поселке дуэнергов. Судьба трех человек до сих нор неизвестна. Поселок покинут и сожжен. Второе – этот некто пытался атаковать и меня, человека, возглавляющего «Ветер». Затем Новосибирск. Как только Максим устраивается на работу в крупную торговую компанию, на нее начинаются напалки неизвестных людей, осевших в Барнауле и игнорирующих силовой потенциал такой большой и наверняка всесторонне защищенной организации.

Филатов, наливший себе самогона в рюмку, нацепил на вилку маленький скользкий грибок и, отсалютовав Санаеву стопкой, смачно выпил, закусывая.

– Я сомневаюсь, что люди или человек, владеющий подобными возможностями, был настолько глуп, чтобы ввязываться в подобную авантюру. Скорее всего это говорит в подтверждение того факта, что злоумышленник не только уверен в своих силах, но и действительно обладает силами, значительно превосходящими уровень обычного человека или организации. И то, что он не отметился напрямую по отношению к Максиму, говорит о его стратегической дальновидности: сопоставить личность барнаульца Коврова и барнаульский след после «наезда» будет очевидным шагом. И если решительных мер, в силу возможной тупости руководства, к Коврову никто не применит, то уж нервы потреплют и выставят ко всем чертям из Новосибирска.

– Это ему и нужно, – тихо проговорила Анна, и все присутствующие повернули к ней головы. – Смотрите, здесь же все очевидно: Ковров сбежал в Новосибирск, а кто-то, ожидающий его в Барнауле, хочет вернуть его назад. Уж для чего, не знаю. Но вполне возможно, что и не из самых дурных побуждений. Ведь этот кто-то еще ничего кошмарного и не сделал. Судьба исчезнувших дуэнергов неизвестна, а может быть, они живы и здоровы? Поселок сгорел – но там оставался Николаев, и пожар мог быть следствием его случайных действий. Атаки на Севу, но ведь он не пострадал – испугался, но не пострадал! «Темный Вегер» подвергся нападению, и это неплохой повод сыграть на чувстве долга Максима и создать дополнительный повод для его возвращения. «Наезд» на «СИУС», факс, а смотрите, какой эффект – Коврова действительно «высылают» обратно в Барнаул. Кто-то добился своего, проведя беспрецедентный спектакль. Но если этот кто-то никому всерьез не причинил вреда, может быть, стоит задуматься, кому выгодно, чтобы тайшин Адучи вернулся в Барнаул? Может быть, это кто-то из тех, кто мог остаться, чтобы направлять или ограничивать дальнейшее развитие ИТУ-ТАЙ?

Все замолчали, обдумывая эту неожиданную версию. Молчание нарушил внезапно посерьезневший после изучения факса Данилыч:

– Судить-рядить можно сколько угодно. Но выяснить причину возможно только единственным способом. Сева говорил, что этот злоумышленник прячется в сновидениях. А если это так, мы сделаем ему небольшой сюрприз. Мы отправимся в его мир, найдем его там и узнаем: кто он и какими намерениями живет.

– Вы хотите искать его во сне? – Филатов скептически посмотрел на старика, отсалютовал ему очередной наполненной стопкой самогона и выпил.

– Он не ожидает, что мы можем появиться там, а следовательно, он неподготовлен, – Данилыч открыл краник самовара, и в подставленный стакан тонкой струйкой побежал кипяток.

– А как вы планируете его там искать, если мы даже приблизительно не знаем, кто он такой? – спросила Анна.

– Приблизительно, говоришь? Приблизительно-то, может, и знаем, но вот наверняка… Мы знаем, где он обитает, и соответственно круг поисков значительно сужается.

– Обитает? Вы имеете в виду Барнаул?

– Он не будет бегать от нас, наоборот, он будет искать с нами встречи. Но он планирует ее в мире известного, в мире, где глаза и уши очень легко ввести в заблуждение. Поэтому стоит нам оказаться на изнанке Барнаула, как этот таинственный некто непременно сам обнаружит себя.

– А что значит оказаться на изнанке Барнаула? – удивленно спросил Филатов.

– Вы увидите это завтра. А вам, Виталий, чтобы пойти с нами, нужно отказаться от следующей стопки этого чудного напитка.

Филатов понимающе кивнул и с видимым сожалением отодвинул от себя рюмку и протянул руку к бутылке с квасом.