"Юрий Игнатьевич Мухин. Как уродуют историю твоей Родины" - читать интересную книгу автора

Записка Л.П. Берии в ЦК ВКП(б) И.В. Сталину содержала проект
постановления Политбюро, который был автоматически превращен в постановление
с датой 5 марта 1940 г., внесенное в протокол как "Вопрос НКВД СССР" под
номером 144. На записке были собственноручные (подтвержденные
графологической экспертизой) визы Сталина, Ворошилова, Молотова и Микояна и
пометка "т. Калинин - за, т. Каганович - за" (т. 115. Л.д. 13-16).
Подлинность записки и постановления Политбюро от 5 марта 1940 г. была
подтверждена почерковедческой и криминалистической экспертизами.
НКВД СССР получал указание рассмотреть дела о находившихся в лагерях 14
700 польских военнопленных и содержавшихся в тюрьмах 11 000 поляков
(количество давалось округленно) "без вызова арестованных и без предъявления
обвинения, постановления об окончании следствия и обвинительного
заключения" - на основании справок Управления по делам военнопленных НКВД
СССР и справок из дел, предоставляемых НКВД УССР и НКВД БССР.
Рассмотрение дел и вынесение решений возлагалось постановлением на
"тройку" в составе руководящих работников НКВД СССР - заместителей наркома
В.Н. Меркулова и Б.З. Кобулова, а также начальника 1-го спецотдела Л.Ф.
Баштакова. Однако как рассмотрение дел, так и вынесение решений превращалось
в чисто техническую ведомственную операцию, поскольку постановление
предписывало "рассмотреть в особом порядке, с применением к ним высшей меры
наказания - расстрела".
Это надправовое решение придавало минимальную видимость законности в
глазах исполнителей расстрелов, поскольку об этом никто другой не должен был
знать, так как акция проводилась в строжайшей тайне. Она была сугубо
внутриведомственным делом, сведенным до технической процедуры исполнения.
Сам состав "тройки", в которой Л.П. Берия был заменен Л.Ф. Баштаковым,
занимавшимся оформлением документации на расстрелянных, говорит о снижении
ее ведомственного уровня на порядок даже по сравнению с Особым совещанием.
По запросу заместителя начальника Управления по делам военнопленных НКВД
СССР И.И. Хохлова от 11 марта 1940 г. со сроком исполнения 15 марта был
составлен список содержавшихся в лагерях священнослужителей (т. 3/39. Л.д.
102-103), которые были вывезены из лагерей и расстреляны. В Смоленске, по
показаниям П.Ф. Климова, они расстреливались в подвале УНКВД (т. 15. Л.д.
82).
На основании постановления от 5 марта 1940 г. Сопруненко формировал в
апреле-мае 1940 г. из военнопленных команды по 90-260 человек, на которых
оформлял списки-предписания (с единой нумерацией для всех трех лагерей) с
приказами начальникам лагерей отправлять их в УНКВД Смоленской, Калининской
и Харьковской областей (т. 6/42. Л.д. 112, 113; т. 7/43. Л.д. 104-107-т. 11.
Л.д. 1-361 и др.).
С 1 апреля по 19 мая 1940 г. на основании составленных П.К. Сопруненко
и его заместителем И.И. Хохловым списков из лагерей военнопленных
железнодорожным транспортом под охраной конвоиров 236-го полка конвойных
войск НКВД СССР (т. 1/50. Л.д. 9-370) во внутренние тюрьмы НКВД и на станцию
Гнездово под Смоленском, в Катынский лес отправлялись команды военнопленных.
Расстрелы осуществлялись во внутренних тюрьмах УНКВД в специально
оборудованных помещениях вечером и по ночам, поодиночке, в Катынском лесу -
днем, партиями. Расстрелами и захоронениями поляков занимались сотрудники
комендантской службы, тюремные надзиратели и водители УНКВД названных
областей.