"Юрий Игнатьевич Мухин. Как уродуют историю твоей Родины" - читать интересную книгу автора

ВКП(б) (см. № 1). С 7 по 15 марта был проведен ряд совещаний в Москве. На
первом присутствовали 8-12 человек из центрального аппарата НКВД. Проводил
его заместитель наркома внутренних дел СССР Б.З. Кобулов, член "тройки", на
которую были возложены рассмотрение дел и вынесение решений о расстреле. На
этом совещании присутствующим была предоставлена возможность прочесть
выписку из протокола Политбюро от 5 марта, подписанную И.В. Сталиным.
Второе совещание проходило 14 марта в кабинете Б.З. Кобулова.
Присутствовали 15-20 человек, включая начальников УНКВД по Смоленской,
Харьковской и Калининской областям, их заместителей, являвшихся одновременно
начальниками особых отделов военных округов, комендантов УНКВД, которые
обычно осуществляли расстрелы заключенных. Докладывал о предстоявшей
операции начальник Управления по делам о военнопленных (УПВ) НКВД СССР П.К.
Сопруненко. Б.З. Кобулов заявил: "По решению высшего руководства
четырнадцать тысяч поляков, арестованных в сентябре 1939 г., должны быть
расстреляны".
13 марта начальники Козельского, Старобельского и Осташковского лагерей
и их особых отделений были вызваны в Москву (см. № 5), где 15 марта прошло
совещание в УПВ НКВД СССР. По всей видимости, аналогичные совещания были
проведены и с руководящими работниками НКВД УССР и БССР. Несколько ранее в
Москву, в штаб конвойных войск были вызваны командиры бригад и дивизий,
части которых несли внешнюю охрану трех спецлагерей и на которые была
возложена обязанность конвоирования осужденных к месту расстрела.
В преддверии операции многие задействованные в ней лица были повышены в
званиях: П.К. Сопруненко, общевойсковой майор, стал капитаном ГБ; начальник
УНКВД по Харьковской области капитан госбезопасности П.Е. Сафонов - майором
ГБ; звание старших лейтенантов госбезопасности были присвоены комендантам
Харьковского УНКВД Т.Ф. Куприю, Калининского УНКВД A.M. Рубанову,
Смоленского УНКВД И.И. Грибову, а также начальнику Козельского лагеря В.Н.
Королеву, шефам особых отделений трех спецлагерей Г.А. Эйльману, М.И.
Лебедеву и Г.В. Корытову. Соответствующие приказы были отданы и наркомами
внутренних дел УССР и БССР.
Начиная с 7 марта проводится интенсивная подготовка и к депортации
семей тех, кого высшая партийная инстанция предписала расстрелять. Решение о
проведении депортации приняли 2 марта 1940 г. и Политбюро ЦК ВКП(б), и Совет
народных комиссаров (СНК) СССР. 7 марта Л.П. Берия направил наркомам
внутренних дел УССР И.А. Серову и БССР Л.Ф. Цанаве приказ о подготовке к
выселению семей польских офицеров, полицейских и заключенных тюрем (см. №
2). Депортацию следовало подготовить к 15 апреля, семьи выселять на 10 лет в
Казахстан. Строжайше предписывалось провести операцию в один день, начав ее
на рассвете.
Для более четкого проведения массового выселения семей тех, кто
подлежал расстрелу, Л.П. Берия приказал П.К. Сопруненко срочно подготовить
списки военнопленных трех лагерей с указанием состава семей и их адресов
(см. № 3). Реестры следовало составлять по городам и другим населенным
пунктам западных областей Украины и Белоруссии и направлять в НКВД УССР и
БССР. Нарком приказал подготовить и списки тех, чьи семьи проживали на
территории Польши, оккупированной Германией (см. №№ 3, 6). Если данные о
проживавших на советской территории людях представляли практический интерес
для органов НКВД СССР в связи с планировавшейся депортацией, то адреса тех,
кто находился в генерал-губернаторстве, не могли быть использованы ими. Не