"С.Мстиславский. Грач - птица весенняя (Повесть о Н.Э.Баумане)" - читать интересную книгу автора

ковровом темном платке.
- В чем дело, Иван Ефимович? Почему рабочих собрали?
Бухгалтер не без удовольствия посмотрел на разрумянившееся от мороза и
волнения красивое девичье лицо и пожал плечами:
- Вполне точно не смогу сказать. Но, по-видимому, дело идет о снижении
платы. У Коншиных и Морозовых уже снизили - очевидно, и Прошин снизит.
- Снизит! - гневно воскликнула девушка.- Куда же еще снижать? И так люди
еле перебиваются, впроголодь.
Иван Ефимович опять пожал плечами:
- Трудно, конечно. Потому, наверно, он сам и приезжает. На отеческое
внушение рассчитывает...
Девушка перебила:
- А мы?
- Что "мы"? - Бухгалтер насупился.- Кстати: я нахожу не слишком удобным
так вот, на самом виду и юру, разговаривать. Неконспиративно.
- Э, вздор какой!-Девушка досадливо отмахнулась.- Бухгалтер фабрики и
учительница школы в такой дыре, как здесь, разве могут быть незнакомы?
Удивительное дело, что мы разговариваем... "на юру"! - поддразнила она
брезгливо.- Мы даже влюблены может быть друг в друга, какое кому дело.
Конспирация!..
Бухгалтер покраснел и засопел обидчиво. Он хотел сказать что-то, но
девушка перебила опять:
- Я спрашиваю: если вы предполагаете, что фабрикант задумал сбить еще
плату, отчего вы нас не собрали?.. Ведь надо же организовать отпор.
Бухгалтер оглянулся по сторонам тревожно. Нет никого поблизости. Никто не
слышит. Он скривил губы недоброй усмешкой:
- Отпор? С здешним народом? Что, вы не знаете здешних, Ирина Дмитриевна?
Это вам не обуховцы. Только звание, что рабочие: из десяти девять и
посейчас с деревней связаны крепче всякого мужика, даром что иные третьим
поколением у Прошина работают. Разве их раскачаешь?
- Они голодают,- повторила Ирина.- Я была позавчера в фабричных казармах,
у семейных. Дети - без слез смотреть нельзя, личики восковые у всех...
краше в гроб кладут. Половину ребят на пол спустить нельзя - обуви нет.
Так и сидят... лежат - в духоте, без воздуха. Если отцам еще хоть копейку
сбросят...
- Выдержат,- холодно и резко сказал Густылев и поднял воротник пальто.-
Человек... вы себе представить не можете, до чего это выносливое существо
человек. Если бы не так, на свете бы не было ни одной живой души.
Он дотронулся до шапки и двинулся дальше. Но девушка остановила его:
- Нет, постойте! Нельзя же так... Что ж мы... так и вправду будем... сложа
руки? Вы организатором партийным считаетесь... Да не шарахайтесь, никто
тут не слушает, никому до вас дела нет!.. Вы обязаны были принять меры.
- Какие прикажете? - Густылев устало повел плечом и поправил сползавшие
из-под руки счеты и "дела".- И с кем прикажете? С вашим кружком
самообразования... точнее сказать - с вашим кружочком самообразования,
потому что и сам он маленький и люди в нем маленькие?.. Или с
анархиствующими молодцами вроде Василия Миленкина?.. Или с пресловутым
вашим Козубой, вожаком здешнего народа?..
- Как вы можете так разговаривать!-Девушка блеснула глазами.-Козуба
действительно первый среди рабочих человек. Если бы у вас был такой