"Сергей Мстиславский. Крыша мира" - читать интересную книгу автора

Мелхиседек. Остальных не представляю: извините, не поймут.
Он приподнял скатерть.
- Видите: иже во святых отец наших... А ваших, помнится, было пять?
- Пять.
- Ну, давайте искать.
Мелхиседек и он разворотили кучу тяжело дышавших тел. Первым извлекли
Жоржа, за ним Фетисова. Дольше всех не находили Басова.
- Четыре. Где же пятый? - пыхтел под столом батальонный. - Куда к
черту девался пятый? Мелхиседек, поверяй по ногам: которые не наши.
Мелхиседек, ерзая коленками, перебирал ноги.
- Вот дьявол! Ей-богу, все наши. Пятый-то где же? Слопали они его,
черти, что ли? Я же сам видел, как он под стол лез. Такая у него еще,
извините, рожа несимпатичная: столичная рожа, ар-ристократ! Мелхиседек,
считай сызнова. Мелхиседек, я тебе говорю!
Но Мелхиседек, втянув под стол голову, затих. Полковник махнул рукой.
- Ничего не поделаешь, сами видите: лунное затмение. Везите хоть
четырех. Пятый разыщется: дошлем, не извольте беспокоиться. Всего вернее -
сапогами с кем-нибудь обменялся, теперь нипочем не отличишь. Морды-то,
посмотрите, у всех одинаковы: родная мать не узнает.
Я посмотрел: действительно - лица у всех - бритые, бородатые и вовсе
еще безволосые - были странно одинаковы одним, мертвенным, затершим черты
противным сходством.
Онипчук доложил: подана двуколка. При помощи второго денщика мы
уложили, вязанкой, четыре сонных тела и тронулись тихим шагом к гостинице.
Мысль о выступлении на следующее утро, естественно, приходилось оставить.


Г л а в а  IV.

КИШЛАК СКОМОРОХОВ

Выехали наконец. Как было уже решено: на Пенджикент, потом
Зеравшанской долиной до верховьев.
За самаркандскими садами сразу жар нестерпимый. Ни речек, ни ручьев
на все шестьдесят верст, до самого Пенджикента; арыки пересохли. Селений
нет: степь. Дорога караванная, широкая, обсажена карагачами. Ехать
спокойно, но зноем пышет от степного простора, от накаленной солнцем, в
камень спекшейся почвы. Для непривычных - конец разговорам. Жорж еще
мурлыкает что-то о третичных отложениях. Остальные, хвала Аллаху,
замолчали уже на третьей, четвертой версте.
К Пенджикенту подошли в сумерках. Но явственно виден был в густой
зелени огромного сада белый дом участкового пристава и метеорологическая
вышка насупротив, через дорогу. Этим исчерпывается все русское, что в
Пенджикенте есть: участковый пристав с женой, свояченицей и
письмоводителем да фельдшер под метеорологической вышкой: он и лечит, и
наблюдения ведет.
Два здания эти, так сказать, - форпост русского Самарканда. За ними,
и к востоку - до самых ледников, и к северу, и к югу, сплошное туземное
население.
Сам пристав оказался в отъезде. Застали зато самаркандского уездного