"Борис Можаев. Саня" - читать интересную книгу автора

исключительно халатное отношение к своим обязанностям буфетчика, его же и
завхоза, - говорил Шилохвостов, и Сане казалось, что фразы проходят через
его длинный, веретенообразный нос и оттого становятся тоже длинными и
какими-то кручеными. - Ведь он что допускает? Он прямо из конюшни,
допустим, там лошадь почесав или еще что, с навозом, допустим, повозится,
идет в буфет, торгует хлебом, а руки не моет.
- Так почему ж вы ему не скажете? - удивлялась Саня. - Почему не
призовете его, как депутат, к порядку?
- С моей стороны предупреждение было, - торопливо заверял Шилохвостов.
- С другой стороны, вы, как начальник, обязаны знать все, как говорится,
отрицательные недостатки.
Пыталась несколько раз посвятить Саню в свою былую счастливую жизнь
кассирша.
- Мы, жены офицеров, любили развлекаться. Бывало, пойдем в магазин,
возьмем по сто граммов конфет, этих, потом этих, потом этих...
- Некогда мне про конфеты слушать, - прерывала ее Саня. - Все вы раньше
хорошо жили, наслушалась я уж...
И даже Кузьмин пришел с жалобой на Сергункова.
- Он мне за десять стаканов смородины не уплатил по полтора рубля за
стакан. Вот тут записано, - и Кузьмич подал Сане четвертушку тетрадного
листа. - Так что вы у него из пенсии вычислите.
И этому тоже мало...
- Хорошо, - сказала Саня. - Я передам вашу жалобу в суд.
Кузьмич подозрительно покосился на Саню и забрал расписку.
Саня не любила и не понимала жалоб. Ее крутой и горячей натуре чужды
были покорность и унижение жалобщиков. "Видишь чего не так - сам
исправляй. Я отучу их от этой слезной привычки. Я им здесь все переверну.
Во-первых, радио надо провести, во-вторых, осветить нужно станцию. Эх,
вокзал бы построить новый! А главное, надо чего-то сделать такое, чтобы
они все ходили на цыпочках от радости".
Она была похожа на молодого орленка, поднявшегося впервые высоко над
степью: его пьянит необъятный простор, он бросается грудью на сильный
встречный ветер, и откуда ему знать, что порывистый степной ветер может
поломать неокрепшее и неумело поставленное против ветра крыло...
Первое столкновение произошло у Сани с кассиршей. В ту ночь заболела
жена у Крахмалюка. Он прибежал к Настасье Павловне в калошах на босу ногу
и, чуть не плача, причитал в потемках:
- Помогите мне, помогите! Рива помирает... Всякую чепуху несет. Ребенки
плачут.
- Да что ж ты нюни-то распустил! - грубовато оборвала его Настасья
Павловна. - Эх ты, мужик! Лошадь запрягай, за доктором в Звонарево ехать
надо.
Крахмалюк, словно спохватившись, взял калоши в руки и опрометью
бросился во двор.
- Да куда ты босой-то? Простудишься! - крикнула вслед ему Настасья
Павловна, но, не остановив его, только махнула рукой. - Вот непутевый.
Саня быстро оделась и вместе с Настасьей Павловной пошла к Крахмалюку.
В небольшой комнате лежала на кровати под каким-то серым одеялом Рива.
Лежала в платье, прямо на ватном матраце.
Это была молодая, цветущая женщина, с полными, рыхлыми щеками и густыми