"Борис Можаев. По дороге в Мещеру" - читать интересную книгу автора

Наутро Тихон не встал с полатей, лежал кряхтел, охал и матерился:
- Поясница отнялась... Сглазила меня баба, туды ее растуды...
- Да что ты, Христос с тобой! Чтоб сглазить, черный глаз нужен,
тяжелый. А у меня не токмо что глаз, рука легкая. Случается курице голову
отсечь - час трепыхается. А ты - глаз дурной. Что ты, Христос с тобой?!
- Нет, сглазила. Умывай меня!
Пришлось умывать... "А чтоб тебя скосоротило!" Так мало того, ведите
ему бабку, пусть банки ставит, пятки керосином смазывает да отчитывает.
Приходила бабка Катя Кирдашина... И банки ставили, и пятки керосином
смазывали, и в спальную уложили его, на хозяйскую кровать, на перину. И
доктора вызывали. Пришел Семен Терентьевич, осмотрел. Радикулит, говорит.
Не надо в одной рубахе на ветру работать. А тот все свое - сглаз, туды ее
растуды! Так и уехал в свою Туму, не простив этого "сглаза".
Тумак, он тумак и есть. Сказано - глухая сторона. Лешаки да разбойники.
Давно меня влекло в ту сторону, где когда-то разбойники водились.
"Проедешь от Тумы до Окатова - доедешь до Саратова", - говаривали в
старину про те места.
"Тума железная, а люди в ней каменные" - это Куприным записано. Бывал
он там, жил в барском доме в Ветчанах, описывал окрестные столетние боры,
местное население, которое "говорит непонятным для нас певучим цокающим и
гокающим языком и смотрит на нас исподлобья, пристально, угрюмо и
бесцеремонно".
Однажды в начале шестидесятых годов случилось мне ехать на электричке
из Москвы в Рязань. В вагонном тамбуре я наткнулся на груду мешков, возле
которых стояли трое мужиков и бойко отбивали нападение кондуктора:
- Да ничего твому вагону не сделается.
- Ничаво, ничаво... - передразнивал их молодой щеголеватый кондуктор. -
Одного мусору после вас останется ворох.
- Веник дашь, сами и заметем. Делов-то, тьфу!
- А ты не плюйся.
- Это я к примеру.
Пассажиры были в стеганках, ватных брюках и в валенках. Лица давно не
мытые, усталые, но довольные, радостные.
- Чего везете? - спросил я.
- Пашано, - ответил тот, что был постарше.
- Куда?
- Домой, в Тумский район.
- Неужто в Москву за пшеном ездили?
- Да мы попутно. Из лесу едем, домой на побывку. В отходе мы. Нас тут
целая артель.
Мы разговорились. Работали они на лесозаготовках где-то в Костромской
области. Чем дольше я разговаривал с ними, тем все более и более
удивлялся. Колхоз у них большой, одних мужиков более трехсот человек. С
осени большинство колхозников отправлялись в отхожий промысел до июня.
Работали, кто где устроится: и на стройках, и в лесу, и где бог даст.
Приезжали домой на праздники да на уборочный сезон.
- А почему не занимаетесь этим промыслом у себя дома? - спросил я. - И
лес есть, и мастера.
- Дома-то запрещают.
Была та самая пора, когда считалось - все беды в сельском хозяйстве