"Борис Можаев. Живой" - читать интересную книгу автора

гостя - востроносого, в черном полушубке - окружили несколько
председателей колхозов, среди которых был и Гузенков.
- Товарищ Крылышкин, а в наш район будут направлять тридцатитысячников?
- спрашивали востроносого.
- Бюро еще не собиралось. Но, по-моему, будут.
- В какие колхозы?
- Кого, товарищ Крылышкин?
- Этого я не могу сказать.
- А вы сами не думаете в колхоз?
- Не думать надо, а решаться, - ответил востроносый.
- Во-во! Думает знаешь кто? Гы, гы...
- Товарищ Крылышкин, давайте ко мне! Нам зоотехник нужен позарез.
- Голова! Он вместо тебя сядет... Столкнет!
- А я подвинусь. На одном стуле усидим.
- С тобой усидишь! У тебя сиделка-то шире кресла. Ха, ха!
- Федор Иванович идет! - крикнул от стола дежурный, и шумный кружок
председателей мигом рассыпался и затих.
По лестнице тяжело поднимался Федор Иванович. Шапку он держал в руках,
и только теперь Живой заметил - сквозь редкие зализанные волосы у Федора
Ивановича просвечивала большая розовая лысина. Рядом с ним шел Демин, а
сзади в своем военном френче и в сапогах твердо печатал шаги Мотяков.
Выражение лица у него было такое, с каким начальник караула обходит посты:
кто бы ни взглянул на него сейчас, сразу понял бы - все эти шумные
председатели приумолкли при появлении его, Мотякова, а не какого-нибудь
Федора Ивановича.
- Здравствуйте, Федор Иванович! - между тем раздалось со всех сторон.
И Федор Иванович любезно отвечал всем:
- Здравствуйте, товарищи, здравствуйте! - и улыбался при этом.
Глядя на него, все вокруг тоже улыбались, и Фомич, сам не зная почему,
тоже улыбался.
- Здравствуйте, товарищ Кузькин! - Федор Иванович протянул руку Живому,
и Фомич безо всякой робости пожал эту мягкую, теплую руку.
- На лошади приехали? - спросил Федор Иванович.
- Никак нет! - ответил Живой, как вчерашний Корнеич, вытягиваясь по
стойке "смирно".
- Почему? Не дали? - Федор Иванович строго посмотрел на Гузенкова.
- Холодно, Федор Иванович, - ответил Фомич, впервые называя по
имени-отчеству вчерашнего гостя.
- А тулуп?
- Так ведь тулуп в райком не внесешь. А в санях оставишь - сопрут.
Тогда Гузенков с меня и третью шкуру спустит. Две-то Мотяков спустил.
Федор Иванович рассмеялся, его дружно поддержали остальные.
- Мотяков, вот так показали тебе кузькину мать, - сквозь смех говорил
Федор Иванович. - Ты сапоги-то свои сшил случаем не из шкуры Кузькина?
- Его шкура на кирзовые сапоги и то не годится, - мрачно сострил
Мотяков, а сам так поглядел на Живого, будто хотел сказать: "Ужо погоди, я
тебе покажу такую кузькину мать, что слезами красными обольешься".
Федор Иванович вынул из кармана бумагу и показал ее Мотякову:
- Кто писал это твердое задание?
- Тимошкин, - по-солдатски ответил Мотяков.