"Борис Можаев. Живой" - читать интересную книгу автора

- Иди ты... Я с тобой еще раньше наработался.
- А что раньше? Мой комбед на хорошей заметке был.
- Ты скольких туда отправил? Ваську Салыгу, к примеру, за что?
- Он лошадьми торговал.
- Не торговал, а больше менял, как цыган. Доменялся до того, что с
одной кобылой заморенной остался... Я зна-а-аю за что... - Фомич
остервенело погрозил пальцем. - Ты боялся, кабы он тебя не выдал.
- В чем?
- Бреховских лошадей в двадцать седьмом году не вы с Лысым угнали? А
Страшной их в Касимове сбыл.
- Это вы по своему примеру судите, - невозмутимо и вежливо сказал
Спиряк Воронок. - Петру Лизунину кто отпускную дал? Ты! Уж, поди, не
задаром?
- Зато ты, как Лизунин сбежал, все сундуки его подчистил. Небось еще до
сих пор не износил лизунинские холстины? А я не жалею, что отпустил его.
Он вон где! В Горьком пристанью заведует. И дети у него в инженерах да
врачах. А у тебя один сын, да и тот в тюрьме сидит за воровство.
Спиряк Воронок покрылся багровыми пятнами, встал, зло нахлобучил по
самые брови кепку:
- Ты и раньше был подкулачником... Обманом в секретари сельсовета
проник. А теперь ты - тунеядец. Мы еще подведем тебя под закон.
Подведем!..
Он вышел, не прощаясь, сильно хлопнув дверью.
- Что ж теперь будет, Федя? - жалобно спросила Авдотья.
- Ничего... Бог не выдаст - свинья не съест.
Фомич понимал, что его короткому благополучию скоро придет конец. "Но
как бы там ни было - отступать не буду. Некуда отступать", - думал он.
На другой день к обеду, когда Фомич с дедом Филатом докашивали деляну
Маришки Бритой, на высоком противоположном берегу озера появились дрожки
председателя колхоза. Сам приехал - Михаил Михайлыч Гузенков. Он привязал
серого в яблоках рысака возле прибрежной липы и с минуту молча разглядывал
косарей, словно впервые в жизни видел их. Фомич и дед Филат тоже стояли на
берегу и разглядывали председателя; над камышовыми зарослями торчали их
головы на тощих журавлиных шеях, как горшки на кольях. А председатель
высился на липовой горе, широко расставив толстые, в желтых хромовых
сапогах ноги, сложив руки крест-накрест на выпирающем животе, обтянутом
расшитой белой рубахой, в белом парусиновом картузе. Ниже, в воде, такой
же мощный председатель стоял ногами кверху на картузе, и казалось, он-то,
этот нижний, отраженный в воде, и есть настоящий - стоит на голове и
держит на себе липовую гору.
- Ну, чего уставились? Давайте сюда! - поманили пальцем оба
председателя.
- Нам и тут хорошо, - сказал дед Филат.
- Чего там делать? - отозвался и Фомич.
- Идите, идите... Я вам растолкую, чего делать, - мирно уговаривал их
Михаил Михайлович.
- Ты на лошади, ты и езжай сюда, - сказал Фомич.
- Буду я еще из-за вас, бездельников, жеребца гонять.
- Ну и валяй своей дорогой, раз мы бездельники... А нам некогда языки
чесать. - Живой вскинул косу на плечо и пошел прочь.