"Владимир Молотов. Гражданин уральской Республики " - читать интересную книгу автора

улицам.
Серые облака неподвижно застыли на небе, плавно сливаясь на горизонте с
дымкой неизменного смога. Везде снег подтаял и превратился в кофейного цвета
грязное месиво. Муконин и Маша миновали метро и дошли до остановки, сели в
пустую маршрутку, чтобы посмотреть на город. Раздолбанная Газель понеслась
по улочкам и проспектам.
"Ну, блин, гроб на колесах, путинский извозчик, лет двадцать, наверно,
"маслает" уже!" - Костя почувствовал, как сиденье бьет по пятой точке. Маша
прилепилась к окну, но пробегающие окрестности хитро ускользали от нее.
Вышли в районе центра. Поодаль, на Площади 1905 года, кучковались люди
с транспарантами. Они что-то кричали и свистели, над ними равнодушно стоял
обезглавленный Ленин. Доносилось глухое рыканье микрофона, словно
отражающееся от холодных стен каменных домов. К жидкой толпе уже подступали
с разных сторон Дружинники.
- Опять народ на площади волнуется, - пробурчал Костя.
С тех пор как некие скинхеды взорвали тротилом голову вождя, тут
постоянно что-нибудь происходило.
Маша взяла его под руку, и они сошли к набережной Исети.
- Тут вам не Москва-река, конечно, - заговорил Костя, когда они
двинулись по брусчатке с липкими снежно-серыми разводами. - Но эти тихие
воды, которые раз плюнуть переплыть, только никто тут не плавал... - Костя
сделал торжественное лицо и стал изображать из себя патетического
экскурсовода: - В общем, они видели многое. И кровавые бои гражданской войны
в иное смутное время, сотню лет назад. И роты солдат, уходящих на фронт в
эпоху борьбы с фашистскими захватчиками... Тебе ведь известно об этой войне?
- Ну конечно, девятого мая мы всегда ходили на парад. - Улыбаясь, Маша
поправила старомодный платок на плечах.
- Ну вот. Да... А летом, в прошлые годы, еще до Русской Хиросимы, здесь
катались на лодках за деньги. Так что, окажись мы с тобой в прошлом, да еще
летом, то поплавали бы.
- А зимой можно на коньках. В школе я любила ездить на каток с
подругами. Мы брали коньки напрокат.
- Да. Но здесь теперь и этого нет.
Медленно ступая, они смотрели на серую, кое-где потрескавшуюся уже от
апрельского солнца, ледяную гладь. Едва просыпающаяся река молчала, словно
соглашаясь с ними. А где-то сбоку, над головами, тревожно шумел город.
Они даже и не заметили, как вышли к Храму на Крови. Этот божий дом с
вытянутыми вверх окнами, с выступающими из кремовых стен ополовиненными
золотистыми куполами, как и всегда, гордо красовался на пригорке. Они взошли
на прилегающую к подножию площадь. Народу здесь было много.
До чего же люди примитивны, подумал Муконин. Стоит случиться
какому-нибудь катаклизму, разразиться всенародной бойне, и люди начинают
тянуться к храмам, искать убежища у бога. Но такова уж природа человека.
Неважно, веришь или не веришь. Когда всем плохо, он приобщается ко всем,
начинает молиться вместе со всеми, а вдруг поможет? Здесь не столько чувство
стадности, сколько неосознанное признание своей слабости. А если беда
случилась именно с ним, если он тонет на корабле, или его хотят казнить на
эшафоте? Тут уж он сам готов обрести веру, он начинает истово молиться, он
забывает, что всю жизнь был атеистом, и бог вдруг в эту последнюю минуту
становится единственным и всеобъемлющим пристанищем его души, единственной