"Андре Моруа. Love in exile - Любовь в изгнании" - читать интересную книгу автора

знаю, тебе это покажется кощунством, но что я могу поделать: по-моему,
твой Стендаль - тоска зеленая. Кстати, он случайно не был импотентом?
Что-то я, кажется, читала насчет каких-то неудач... К тому же ведь у тебя
в рассказе действует не стендалевская героиня. Ты пишешь обо мне, Соланж
Вилье. Так не лишай же меня моего надежнейшего оружия. И потом, Бертран,
зачем ты превратил посла в полковника? С точки зрения социальной иерархии
это принижает меня, а с точки зрения литературной - это ошибка, потому что
ты подметил многие черты посла, описал их и в результате у тебя вышел
солдат, говорящий языком дипломата. Это никуда не годится. То же самое и с
Берчем. Зачем делать его адвокатом, когда он производит сталь? Всякий
догадливый читатель и здесь сразу поймает тебя с поличным.
- Ты умница, Соланж. Ни один профессиональный литератор не сумел бы
лучше тебя подметить слабости этого рассказа. Но если я что-то изменил, то
только из-за тебя. Ты же понимаешь, что если бы портреты посла и
фабриканта вышли слишком похожими, весь Нью-Йорк сразу понял бы, что речь
идет о тебе. А я старался этого избежать.
- Отчего же, Бертран?
- Отчего? Ясное дело, оттого, что я к тебе хорошо отношусь. Я хотел
избавить тебя от неприятностей.
- Каких неприятностей!.. Мне смешно тебя слушать!.. Ты, может быть,
думаешь, что я стыжусь своих поступков? Ничего подобного. Да пусть хоть
весь мир знает, что я была любовницей посла, и Берча, и Боба Лебретона.
- Весь мир и так об этом знает.
- Тогда почему не сказать об этом прямо? Если тебе так необходимо
выводить меня в твоих книгах - а ты, похоже, никак не можешь без этого
обойтись, дорогой мой, потому что я уже три раза появлялась в них под
разными именами, - то дай мне по крайней мере возможность нравиться
читателям. Не лишай меня моего оружия. Кстати, когда ты в хорошем
настроении, ты утверждаешь, что я умею создавать вокруг себя особую
атмосферу, где бы я ни находилась. И, пожалуй, это довольно верно. В таком
случае, почему я не вижу этой атмосферы в твоем рассказе?.. Почему ты ее
искажаешь?.. Понимаешь, мне не хватает в твоем рассказе моего норкового
покрывала, моего лорнета, фотографии Пруста на моем столике, твоей книги с
такой милой надписью.
- Короче говоря, Соланж, ты хочешь, чтобы я во всеуслышание объявил,
что эта история - чистая правда и что случилась она именно с тобой?
- Ох уж эти романисты! - отвечала Соланж. - Ничего-то от них не
скроешь. Они читают самые сокровенные наши мысли.
Когда Бертран Шмит вернулся домой, Изабелла, с нетерпением ожидавшая
его, спросила:
- Ну как? Что сказала модель?
- Модель потребовала значительных исправлений.
- В самом деле? Каких же?
- Увидишь. Не люблю говорить о таких вещах, пока они не написаны. Это
меня сковывает.
Он трудился целую неделю, дописывал, вычеркивал, колдовал над текстом и
наконец доставил в "Отель Пьер" новую рукопись. Через два дня у него
зазвонил телефон: это была не Соланж Вилье, а Боб Лебретон.
- Дорогой маэстро, - сказал он, - вы меня почти не знаете, хотя у нас
много общих друзей, тем не менее я хотел бы с вами поговорить. Да, как