"Тони Моррисон. Джаз " - читать интересную книгу автора

Побереги силы. Они тебе еще пригодятся от смерти бегать.
- Они мне нужны сейчас. - Вайолет пробует раскаленную расческу. Она
прожигает длинный коричневый след на газете.
- Он ушел? Живет с ней?
- Нет. Мы по-прежнему вместе. Она умерла.
- Умерла? Так в чем же дело?
- Он все время только о ней и думает. На уме она одна. Не работает. Не
спит. Тоскует день и ночь...
- А-а, - говорит женщина. Она гасит сигарету и аккуратно кладет окурок
в пепельницу. Откинувшись на спинку стула, зажимает пальцами кончик уха. -
Плохи твои дела, - говорит она, зевая. - Прямо никуда. С покойницами трудно
соперничать. Обязательно проиграешь.
Вайолет соглашается, что так оно, наверное, и есть: мало того, что
мертвая девушка отнимает у нее Джо, похоже, и она сама тоже начинает в нее
влюбляться. Когда она не пытается унизить Джо, то восхищается волосами
покойной; когда не ругает Джо свежеиспеченными ругательствами, она шепотом
беседует с девушкой, которая не выходит У Нее из головы; когда она не
огорчается по поводу потери аппетита и бессонницы у Джо, то думает, какого
цвета были у Доркас глаза. Тетушка сказала, карие. Парикмахерши говорят, что
черные, но Вайолет еще не встречала таки светлокожих с угольно-черными
глазами. А вот волосы ей подравнять не мешало бы. Судя по фотографии и по е
воспоминаниям о головке в гробу, волосы подравнять просто необходимо. Волосы
такой длины легко секутся. Хотя бы на четверть дюйма, и как было бы чудесно,
Доркас Доркас.
Вайолет выходит из дома сонной женщины. Слякоть на обочине начинает
замерзать, и хотя надо идти по морозу еще семь кварталов, она радуется,
потому что следующая клиентка явится только в три часа, и у нее будет время
чтобы немного повозиться по дому, заняться чем-нибудь нужным, - ведь
невозможно же ничего не делать, не иметь ежедневного круга обязанностей,
привычных хлопот. Ей бы худо стало, если бы ее руки постоянно чего-нибудь не
делали, а голова не была бы занята мыслями о том, чем заняться дальше. Она
зажигает плиту, чтобы на кухне стало тепло. И пока она брызгает водой на
воротник белой рубашки, мысли ее забредают под кровать, у которой сломалась
ножка, причем раскололась на несколько частей, и теперь будет невозможно
прибить ее назад. Потом, когда приходит клиентка и Вайолет взбивает пену на
ее жидких седых волосах, время от времени вставляя "Да что вы говорите" в
поток откровений пожилой дамы, она репетирует в уме просьбу подождать еще
три дня с квартплатой и придумывает, как приспособить новую проволоку к
печной дверце, чтобы та крепче держалась. Еще она думает, что ей необходим
отдых, спокойный беззаботный день для себя, чтобы сходить в кино или просто
посидеть рядом с птичьими клетками и послушать, как дети на улице играют в
снегу.
Мысль об отдыхе приносит ей утешение, но на самом деле я сомневаюсь,
чтобы это ей понравилось. Они, женщины, все такие. Ждут освобождения от
забот, мечтают о дне, когда, наконец, можно будет вздохнуть спокойно и
подумать о своем. Но вряд ли бы им это понравилось. Они и суетятся-то с утра
до вечера потому, что безделье сразило бы их напрочь. Не будет им там, в
этой беззаботности, благоуханных полей с подснежниками, не будет тихого
ласкового утра без мух и зноя. Никогда. Они потому и цепляются мыслями и
обеими руками за мыло, дырявое бельишко и мелкие ссоры, что ждет их в