"Тони Моррисон. Джаз " - читать интересную книгу автора

что смотреть на старого уличного голубя, клюющего недоеденную кошкой
сардинку. Но Вайолет была само упрямство, и никакие шуточки и презрительные
взгляды не могли ее остановить. Она наведалась в начальную школу № 89
поговорить с учителями, знавшими девчонку. И в неполную среднюю школу № 139
тоже, куда девица ходила до того, как начала учиться в ремесленном классе,
так как в районе не было старших классов для цветных. Долгое время она
надоедала почтенной тетушке убитой девицы, белошвейке, пока не очаровала ее,
и дело дошло до того, что та стала с нетерпением ждать прихода Вайолет,
чтобы поболтать с ней о молодости и о людской испорченности. Тетушка
показала ей вещи покойной, и Вайолет поняла (а мне и без того ясно), что эта
ее племянница была хитра и расчетлива.
Одна штука в особенности заинтересовала Вайолет - фотография
племянницы, и тетушка даже на пару недель одолжила ей снимок. На лице ни
тени улыбки, но есть что-то живое и очень дерзкое. Вайолет хватило духу
поставить фотографию на камин в своей гостиной, и оба они в недоумении
смотрели на нее. Жизнь в этой семейке обещала быть довольно мрачной птички
все улетели, а сами они, Джо и Вайолет, только и делали, что утирали слезы с
утра до вечера. Но как-то раз, когда в Город* пришла весна, в доме появилась
другая девица с пластинкой под мышкой, куском говядины в сумке и четырьмя
тщательно завитыми кудряшками за ушами Вайолет захотела взглянуть на
пластинку, и вот так возникла эта скандальная тройка на Ленокс-авеню.
Разница оказалась только в том, кто кого в итоге застрелил.
______________
* Нью-Йорк.

Я с ума схожу от этого Города. Косые лучи солнца, словно бритва, режут
дома пополам. На верхних этажах я вижу лица и не понимаю, какие из них
живые, а какие - дело рук каменщиков. Там, внизу, - тень, где живут всякие
ненужные вещи: кларнеты, любовь, кулаки и голоса печальных женщин. В
подобном месте сны мои увеличиваются в высоту, а у чувств обостряется нюх.
Да, да, это все от пляшущего стального блеска над границей тени. Когда я
гляжу поверх зеленых полосок травы вдоль реки на шпили церквей, заглядываю в
медно-сливочные комнаты жилых домов, я полна сил. Одинока, это верно, но в
превосходной форме и несокрушима, как Город в 1926 году*, - все войны
позади, и больше никогда ни одной войны. Внизу, в тени домов, счастливые
люди. Наконец, наконец-то впереди будущее. Так говорят умники, которых
печатают в газетах, и люди слушают их, читают их писанину и соглашаются.
Новая жизнь начинается. Смотри не пропусти. Всякой тоске-печали, всякой
дряни, безнадеге, какая была раньше, конец. Все забыть. История кончилась.
Слышите, вы, вся жизнь впереди. В учреждениях, в больших кабинетах сидят
люди и строят планы на будущее, мосты придумывают, быстрые поезда,
тарахтящие под землей. В одной конторе приняли на работу цветного.
Большеногие женщины с розовыми кошачьими языками скручивают деньги в зеленые
трубочки и прячут их - на потом; они смеются и кладут руки друг дружке на
плечи. Простые людишки ловят ворюг в переулках в надежде на быстрое
обогащение, но людишек, которые поглупее и к грабительскому делу
неспособные, воришки отлавливают опять и трясут уже всерьез. Молодые
хулиганы швыряются деньгами и вещами, стараются вовсю, чтобы подогреть к
себе интерес, поскольку на них все глазеют для разнообразия жизни, они
шикарно одеваются и выдумывают хитрые ругательства. Попасть в Гарлемскую