"Тони Моррисон. Джаз " - читать интересную книгу автора

коляску и "Блюзы на тромбоне" домой.
Вайолет, разгневанная, но торжествующая, схватила сумку с
инструментами, сказав на прощание: "Чтобы я еще кому-нибудь в этом квартале
делала добро. Сидите сами со своими дурацкими детьми!" Она была уверена в
собственной правоте и вспоминала потом этот случай с чувством оскорбленной
добродетели. Колыбелька и туалетное мыло напрочь изгладились из ее памяти.
Ощущение же света, бьющего в крови, время от времени возвращалось, и иной
Раз в пасмурный день, когда по углам прячется темнота, когда красная фасоль
никак не хочет, наконец, свариться, она мечтала о светлом лучике,
пригревшемся у нее на руках. Светлом, светлом, в самой черной темноте
спасающем...
Джо так никогда и не узнал о публичном помешательстве Вайолет. Стак,
Джистан и другие приятели Джо обсуждали между собой эту тему, но не решились
сказать ему больше, чем: "Ну как Вайолет? Все в порядке?" Ее домашние
задвиги, однако, были ему хорошо известны.
Я говорю задвиги, потому что это не были совсем Провалы, а так,
какие-то темные впадинки на золотом шарике дня. Она просыпается утром и
видит с совершенной ясностью череду небольших, хорошо освещенных сценок. В
каждой из них что-то происходит: работа, еда, кто-то с кем-то встречается,
куда-то приходит. Себя она не видит. Видит только, как все происходит.
Круглый шар света вбирает и омывает. каждую сценку, и можно подумать, что
там, за поворотом света, начинается твердь. На самом деле тверди нет вообще.
Есть трещины, через которые приходится все время переступать. Но золотой
шарик, круглый свет, тоже не совершенен. Если присмотреться, на нем есть
щербинки, плохо подогнанные швы и вообще слабые места, за которыми все, что
угодно. Ну просто все. Иногда, когда Вайолет не проявляет осторожности, она
попадает в трещины, как в тот раз, когда вместо того, чтобы поставить левую
ногу перед правой, она сделала шаг назад и, подогнув ноги, уселась на
тротуар.
Не всегда она была такой. Была она бойкой и упрямой девчонкой, а потом
работящей молодой женщиной, острой на язык, как бывают парикмахерши. Она
любила настоять на своем, и таки настаивала. Она выбрала Джо и, раз увидев
его силуэт в раннем утреннем свете, уже не вернулась домой. Ей удалось,
путем долгой осады домохозяина, перебраться из трущоб Тендерлойна* в хороший
район на окраине, в просторную квартиру, которая до этого была обещана
другой семье. Она приобрел а клиентуру, настойчиво рекламируя свои услуги
("Вот увидите, я причешу вас лучше и дешевле, причем в любое время, когда
вам удобно, и приду, куда скажете"). Она торговалась с мясниками и уличными
торговцами зеленью, выбирая лакомые кусочки ("Положите вот этот краешек. Что
вы мне даете? Я плачу за листья, а не за стебли"). Но еще задолго до того,
как Джо застыл у входа в магазин, разглядывая девушку у прилавка с
конфетами, Вайолет наступила на пару трещин. Вдруг почувствовала, что с ее
языка может слететь что угодно. Слова, не связанные ни с чем, кроме как друг
с другом, вдруг возникали в наиобычнейших фразах.
______________
* Тендерлойн - район Нью-Йорка с высоким уровнем преступности и
изобилием злачных мест, где кормились взятками коррумпированные полицейские.

- Мне кажется, в этом месяце восьмерки еще не было, - говорит она, имея
в виду ежедневные комбинации чисел в лотерее. - Ни разу. Со дня на день