"Дэвид Моррелл. Последняя побудка" - читать интересную книгу автора

пришлось отвернуться: невыносимым казался звук горящей плоти, пузырящийся и
стекающий ручьями жир. Он отошел к трупам, сложенным, как поленница; они
были покрыты насекомыми - маленькими жесткими жуками, которые бегали по
одежде, выползали из ран и открытых ртов.
И мухи. Он слышал, что в пустыне мух нет, но это явная неправда.
Потому что и мух было полно; на полуденной жаре трупы уже начали
раздуваться, и даже в перчатках, почти ничего не касаясь, кроме ботинок, он
чувствовал тошноту от ощущения плоти под руками.
Прентис посмотрел в направлении города. Низкие квадратные дома, в двух
сотнях ярдов. Уже больше часа прошло с того времени, как прибыла последняя
повозка с трупами, подобранными на окраинах, поэтому он решил, что вряд ли
их будет еще много. И так достаточно. Сорок трупов уже сгорели, еще
пятьдесят лежат сваленные в кучу, и, похоже, придется разводить еще один
костер. Позади что-то громко шлепнулось, но он не обернулся. Наверное, в
городе сейчас наводят порядок, работы хватит на несколько дней. Один
квартал сгорел целиком, другой почти наполовину: обгоревшее дерево,
искореженный металл, разбитое стекло и посуда и Бог знает что еще. Все это
увезут из города, заменят доски и стекла, починят заборы.
Были и неожиданности, порой приятные, а порой позорные. Дежурные по
кухне, которые уже встали и готовили завтрак, находились в их саманной
кухне во время начала атаки; когда налетчики ворвались в кухню, они стали
обороняться всем, что попадалось под руку, - кого облили кипятком, а кого
стукнули топором, в одного запустили бейсбольной битой и, наконец схватив
охотничьи ружья, выгнали мексиканцев. Напротив, санитарная бригада
заперлась в больнице и отказалась выйти или кого-либо впустить. Склад
боеприпасов был заперт, и пулеметной команде пришлось взломать двери. Все
равно от пулеметов толку было мало. Французские пулеметы завода Бене-Мерсье
почти никогда не использовались. В них все время набивался песок, и,
поскольку в них было мало подвижных частей, они нуждались в постоянной
чистке. А главное, их было трудно заряжать. Сначала нужно было сдвигать
вбок использованную ленту, рассчитанную на тридцать патронов, а потом
вставлять в узкую прорезь с правой стороны пулемета новую. Это и днем-то
нелегко, а ночью и вовсе невозможно. Первый пулемет заело сразу. Остальные
три никак не могли привести в готовность. Тем не менее Прентис слышал, как
пулеметчик рассказывал, будто они дали двадцать тысяч очередей.
И он верил. Городские магазины превратились в горы развалин, так же
как конюшни и казармы. По всем сообщениям, в городе не осталось ни одного
неповрежденного здания. Если один пулеметный расчет столько настрелял, то
сколько же всего было выстрелов с обеих сторон? Сто тысяч? Или вдвое
больше? Он не знал, но в городе работала команда, единственным назначением
которой было собирать стреляные гильзы.
Прентис поглядел на горящие трупы, на яркий оранжевый огонь в клубах
черного дыма, поднимавшийся к небу, схватился за очередную пару ботинок,
его напарник - за запястья. Потянули, подняли. В городе говорили, что надо
бы раздеть трупы и забрать обувь, но, в конце концов, никто не захотел
такой одежды, и у убитых взяли только деньги, оружие и патроны. Когда ему
попадался нож или пистолет в кобуре, реже какой-нибудь кошелек, он брал их
и бросал на дорогу. Чаще всего он просто поднимал тело, тащил его и бросал,
стараясь ни о чем не думать. Что-то привлекло его внимание, и, взглянув к
югу от костра, он увидел, как по дороге из пустыни движется двойная