"Дэвид Моррелл. Испытание" - читать интересную книгу автора

Дэвид МОРРЕЛЛ

ИСПЫТАНИЕ

ПРЕДИСЛОВИЕ

В 1972 году я случайно вспомнил об одной статье, которую мне довелось
прочитать несколько лет назад, когда писал роман "Первая кровь". Закончив
его, я в поисках нового сюжета пересматривал свои бумаги и очень
обрадовался, обнаружив, что она сохранилась. В ней шла речь о тревожном
увеличении числа военизированных организаций правого толка в Соединенных
Штатах конца шестидесятых годов, и особое внимание уделялось группе под
названием "Минитмен", члены которой планировали устроить диверсию в здании
ООН. Заговорщиков поймали и посадили, обвинив в незаконном хранении оружия.
Мое внимание в этой публикации привлекли два момента. Во-первых,
воинствующий фанатизм, с которым "Минитмены" собирались воплотить в жизнь
свои расистские замыслы; во-вторых, потрясающая откровенность лидеров
группы, пригласивших корреспондента присутствовать на учениях, осмотреть
склады вооружений и даже посетить их в домашней обстановке.
Предположим, сказал я себе, что лидеры некой организации, подобной
"Минитмен" - назовем ее условно "Защитники Республики", - знают, что им
грозит суд, и заинтересованы в формировании благосклонного общественного
мнения. Они заключают с репортером сделку: дают ему возможность
представить взгляд изнутри на экстремистскую организацию, но с условием -
поддержать их идеи господства белой расы. Однако репортер испытывает такое
потрясение перед открывшимися ему жестокостью и ненавистью, что не может
пойти против своей совести и публикует не доброжелательный, а, наоборот,
резко критический материал. Как бы ему отомстили безжалостные "Минитмены"
за подобное предательство?
Эти мысли стали толчком к написанию моего второго романа - "Испытание".
Подобно библейскому Иову, мой герой Рубен Борн также должен был пройти
через множество мыслимых и немыслимых испытаний веры в правоту своих
моральных принципов. Я подумал: а не сделать ли его писателем, в чьих
произведениях доминирует тема насилия, но сам он никогда не имел с этим
дела; сможет ли он применить в жизни то, о чем писал в своих книгах,
похожих на "Первую кровь"? Другими словами, Рубен Борн - это мой коллега,
одержимый, подобно мне, идеей семьи и безопасности. Мои самые худшие
страхи всегда были связаны с мыслью о безопасности собственной семьи. Как
бы реагировал такой человек, как я - миролюбивый по натуре, но
парадоксальным образом приверженный теме насилия в своем творчестве, - на
ситуацию, в которой насилию подвергаются его близкие?
Пока я просчитывал варианты, мне пришло в голову, что решение этого
вопроса, испокон веков встающего перед человеком, требует соответствующей
аранжировки - сюжета, который как бы отбросил Борна в прошлое, - из его
комфортабельного современного пригородного дома в суровую атмосферу
девятнадцатого века времен американских первопроходцев или гораздо дальше
- лет этак на тридцать тысяч назад, в снежную пещеру первобытного
человека, только что ставшего homo sapiens. Находясь под неослабным
впечатлением от идей моего любимого психолога Карла Юнга, мне хотелось
создать архитипичные персонажи.