"Дмитрий Платонович Морозов. Тридцать шесть часов из жизни разведчика " - читать интересную книгу автора

протягивая Либелю телеграмму. - Поместите его в одной из наших квартир.
Затем доложите мне и... - Мельтцер сделал паузу, - оберштурмбаннфюреру
Клетцу. Пароль - "Циклон".
- Слушаюсь, господин подполковник, - ответил Либель. Он взял телеграмму
и собрался было идти, как со своего места грузно поднялся Клетц.
- Задержитесь на минуту, мой дорогой господин Либель, - сказал он,
подходя к офицеру вплотную. - Я хотел бы предупредить вас, что человек,
которого вы встретите, вскоре отправится в тыл к русским для выполнения
очень ответственного задания. Кроме того, он фрон-то-вик, - Клетц
демонстративно подчеркнул это слово. - Я прошу вас как следует позаботиться
о нем. Не давайте ему повода для жалоб. Доложите сегодня в четырнадцать
часов.
- Слушаюсь, господин оберштурмбаннфюрер, - выдавил Либель.
Клетц с деланной улыбкой смотрел на него в упор, слегка наклонив вперед
лысеющую голову.
Подымаясь по лестнице из подземного бункера, где помещались в то время
служебные и даже жилые комнаты абвера, он развернул телеграмму. В ней
говорилось, что некий капитан Шварцбрук в 12.00 прибывает экспрессом в
Берлин из Дрездена. Либель взглянул на часы. Было уже девять. Правила
конспирации запрещали встречать агентов на вокзале. Нужно снять капитана с
поезда на последней станции перед Берлином.
Либель заправил свой малолитражный фургончик "оппель" и на полной
скорости выехал к станции Зоссен.
Машина миновала пустынные перекрестки, на несколько минут ее задержала
пробка у опрокинувшегося во время ночной бомбежки трамвая. Да, к осени 1944
года жизнь в Берлине все более походила на кошмарный сон. Огромный город
непрерывно вздрагивал от ударов авиации союзников. Уже целые кварталы лежали
в развалинах. Разбитые витрины и окна, словно подслеповатые глаза, глядели
на улицы, некогда щеголявшие чистотой. На одном из углов над развалинами
Либель увидел полотнище, на котором коричневыми буквами были выведены слова:
"Мы приветствуем первого строителя Германии - Адольфа Гитлера". Это
потрудились сотрудники ведомства пропаганды. "Ну что ж, - подумал Либель, -
еще полгода, и этот "строитель" превратит Берлин в груду развалин".
...По сторонам загородного шоссе бежали ряды посаженных по линейке
деревьев. Машина прошла через пригородные поселки, мимо чистых домиков под
крутыми черепичными крышами. Раздумывая о своем, Либель едва не налетел на
полосатый шлагбаум с надписью: "Ремонт. Объезд три километра". Дорога
впереди основательно разбита, это снова следы бомбежки. Времени оставалось в
обрез. Либель дал полный газ. Перед мостом через канал снова остановка.
Заградительный отряд.
- На ту сторону нельзя, господин обер-лейтенант! - тревожно
отрапортовал молодой ефрейтор из отряда фольксштурма.
По сторонам шоссе уже стояло с десяток машин, скрытых в тени кустов.
Вдали, за каналом, стелился дым, оттуда доносился грохот зенитных батарей.
- Какого черта! - Либель с досадой ударил кулаком по баранке. - Кто у
вас тут старший, позовите!
Юнец куда-то исчез и вскоре появился со стариком в форме фельдфебеля.
Только что созданные той осенью отряды фольксштурма состояли из призывников
семнадцати и шестидесяти лет. Старик, внимательно прищурив дальнозоркие
глаза, долго разглядывал удостоверение Либеля.