"Александр Моралевич. Пиф-паф, О-е-ей! " - читать интересную книгу автора

двухгодичного отстранения его от работы в советской печати с формулировкой
"за неуправляемость". А оглупление образа советских трудящихся, которые,
будто мошкара, мельтешат между лап и под брюхом собаки-Моралевича? Журналом,
Мануил Григорьевич, допущен крупный идеологический с просчет.
Стало быть, и я насквозь зооморфен. Но это нисколь не обижает меня и не
принижает. И где-то писал я в свойственной мне возмутительной и глумливой
манере, что лицо писчебумажника Проханова напоминает мне противень со
студнем в пристанционном буфете, который (студень) начинает трястись, когда
мимо станции проносятся товарняки. Беру свои слова назад! Нет, зооморфен и
Проханов, лицом и поведенческими виляниями напоминающий лишь его -
чешуйчатого варана с острова Коммодо.
А что же наш литератор Маканин, представленный портретами и в "Новой
газете" (по случаю увенчания его главной трехмиллионной премией "Большая
книга" ("Большая лажа"!) за роман "Асан"? Плюс - портретом на заднике
романа? Всяк мало-мальский физиономист, штудировавший Брэма, Акимушкина и
Джой Адамс, воскликнет: вот чистый зооморфизм! Вот облик собакоголового
павиана, причем - утратившего верхнюю ступень в иерархии стаи.
Так что, господа - все мы зооморфны, ввиду чего и понизим градус обид.
Да, я пёсообразен, а кто-то варановиден, а кто-то павианоподобен. Но
отвлечемся от этого. Посудачив о предмете российской околохудожественной
словесности, поскольку художественной (исключая отдельные всплески в
поэзии) - почти нет нынче в помине.
И тут мне куда приязненней, чем бутафорский Маканин - бушующий
сталинист и мракобес Проханов. У которого, я уверен, указательный палец на
левой руке имеет длину нормальную. Тогда как у Маканина, так мне думается,
указательный палец на левой руке много короче. Ввиду высасывания из него
ходульных сюжетов, персонажных мертворожденностей и стилевых безликостей.
Можно превозносить, можно оплевывать Проханова, но человек этот, что
нынче в литературе небывало - неимоверно страстен. И какого бы качества ни
текла в его жилах кровь - она бешенствует, вскипает и ярится. И человек этот
видел на планете столько, сколько не держали во рту и за щекой непищевых
предметов все российские теле-, кино-, шоу-бизнесные визготуньи вместе
взятые. А из виденного (нередко и участия в событиях) - вырастает ЗНАНИЕ.
А что же наш классик, орфоэп и маяк? На последней обложечной странице
романа читаем: "Асан" - роман о войне в Чечне.Но он совсем не о той, о какой
нам рассказывают газеты и телевидение. С действительности, какой она
предстает на страницах романа, осыпается шелуха официозных шаблонов и
бытовая мелочность репортажей".
И в самом деле: не найти читателю в романе такой статейно-конкретной
мелюзговости, когда просто так, от веселухи, в честь Рождества Христова -
православный полковник Буданов приказывает лейтенанту Багрееву жахнуть из
гаубиц по мирному мусульманскому селу Танги-Чу. А когда истинный офицер
Багреев отказывается выполнять варварский и людоедский приказ (что оговорено
даже в наших уставах!) - Буданов со своим начальником штаба, подполковником,
приказывает связать лейтенанта, увечит его ногами, бросает в яму, затем
офицера засыпают хлоркой и мочатся на него. А потом полковник изуверски
убивает девушку Эльзу Кунгаеву. И ведь принято водружать флаг на вершине
поверженного рейхстага? На вершине какой-нибудь взятой высоты? Поэтому - как
не забить рукояткой вперед во влагалище убитой саперную лопатку? Высота
взята!