"Александр Моралевич. Пиф-паф, О-е-ей! " - читать интересную книгу автора

народа в 1938 году - морская пехота.
А надо ли объяснять, пусть даже и Маканину, какой любовью у фронтовиков
в черной форме, что рядовых, что офицеров действующей армии может
пользоваться единственный тут мальчишка? У фронтовиков, чьи живые дети
где-то далеко, а многие знают, что их дети погибли. Так что пойдем, Шуруп,
поучаствуешь во взрыве дотов на линии Маннергейма.
И что там нынешние экстремалы! Вот пойдем-ка, Шуруп, учалим ялик к
учебной немецкой торпеде да ка-ак дунем, что ялик встает чуть ли не на
транец. А как сжатый воздух срасходуется в торпеде - финкой хвать по линю:
отдыхай на дне, матушка.
Славный лекцион хотя бы о ножах и сталях прочел я, выросший внутри
войны, приблудившемуся к теме войны Маканину. О палашах, кортиках, ножах
гуркхских, навахах, стилетах, ножах меркаторских, ножах американских
рейнджерских для выживания в тяжелых условиях (хотя ножи такого назначения
первей всего полагалось бы производить и распространять в СССР и России). И
про кубачинской работы кинжалы, оружие скорее бутафорское, нежели
функциональное. И про нож, гармоничней, продуманней и многоцелевей которого
нет и быть не может - про, естественно, финский нож.
С таким вот ножом на поясе, с мелкашной винтовкой 5,6 мм, но при
снайперском прицеле, позволял я себе далеконько и без призора удаляться от
расположения бригады, а сухим пайком брал в нагрудный карман энцефалитки
пару плиток американского ленд-лизовского пористого шоколада, который
Америка предназначала советским подводникам. (Теперь по России наплодилось
множество ненавистников Америки. Так вовсе о малой малости хотелось бы мне
сказать этим людям, одичавшим и вскипающим от немотивированной злобы: ведомо
ли вам, что в войну американские школьники, не ориентированные на это
американским комсомолом и пионерией - общенационально отказывались от
школьных завтраков и обедов, чтобы Америка могла послать больше провианта
воюющему СССР? Среди прочего - было и это.)
Было и такое: во взрослости встречал я замшелых человеческих шерстистых
носорогов и птеродактилей, на которых со священным трепетом показывали
пальцами:
-Он видел Ленина!
Встречался мне и один из носителей бревна на известном и множественно
воспетом субботнике. И если суммировать воспоминания всех соносителей бревна
с Ленным на субботнике, то бревно это должно бы иметь длину от Ярославля до
Архангельска. Да что там: рассказывали мне вдумчивые люди, что было в стране
и потаенное ателье по тиражироваиию пальто Ильича, простреленного на заводе
Михельсона Фаиной Каплан. (Чтобы не замусоливать оригинала, таская пальто
для экспонирования из музея в музей, а всякому периферийному музею - по
собственному простреленному пальто Ильича.)
Ну, пусть кто-то обмирал от счастья, что видел Ленина, - а я по сию
пору горжусь тем, что видел Лунина. Личного врага Гитлера, который так
торпедировал грозу морей, германский линкор "Тирпиц", что всю-то войну
простоял "Тирпиц" на ремонте в доках.
И другая была у меня мальчишеская мечта - поручкаться с другим личным
врагом Гитлера - командиром подлодки Маринеску. Которого коммунисты
распорядились именовать по радио и в печати только под фамилией Маринеско.
Дабы стал он украинцем и не навевала его фамилия мыслей о румынскости.
(Интересно. при нынешнем раздрыге отношений с Украиной - современные военные