"Тони Мориссон. Любовь " - читать интересную книгу автора

песчинками, еще лучше - ближе к тем стародавним пикникам на природе.
Кристина намылила и прополоскала стеклянную чашку, тогда как ее мысли
то и дело перескакивали от пляжных пикников к соусу "Силвер дип", от
напоенного солью ветра к посудному ершику, а потом и к собеседованию,
которое в данный момент происходит в спальне самой подлой старухи на всем
здешнем побережье. Сидя лицом к лицу с этой лживой мисс Джуниор - ха!
"можете называть меня Жуни?"! - Кристина представила себе рядом с фигурой
девицы свою собственную, какой она была сорок, нет, даже тридцать лет назад,
и соревнование это выиграла. У девицы неплохие ноги (ну, то есть колени и
бедра, ибо это все, что позволяли видеть высокие сапоги) и узкая, выпуклая
попка - нынче положено по таким с ума сходить. Но это же ничто в сравнении с
Кристиной образца тысяча девятьсот сорок седьмого года, когда пляж был
кремового цвета и весь блестел, а ласковым прибоем набегали волны такой
синевы, что приходилось отворачиваться, чтобы не слишком больно било в
глаза. Правда, звоночек зависти все же брякал - при каждом взгляде на лицо
девки. И на лицо, и на шевелюру - буйную, как у амазонки. Сперва Кристина на
нее так и уставилась, потом, насторожившись, сосредоточилась на газетной
вырезке. Не будь этой вырезки, никогда бы она не впустила в дом незнакомую
девицу, у которой нет при себе даже сумочки. Впрочем, ковыряние в креветках
давало времени достаточно, чтобы с нее тоже шкурку слущить, узнать - нет, не
кто она, да это и не важно, но что собой представляет. Рутинная возня
служила и предлогом не подымать глаз, потому что - ох, не нравилось
Кристине, как екает ее сердце, едва она встретится с девушкой взглядом. В
лице у той было что-то от недокормленного ребенка, и это раздражало. Такого
ребенка хочется то ли крепко обнять, то ли отшлепать, дескать, ну что ты тут
несчастненьким прикидываешься!
Кристина размешала чеснок в масле, растаявшем на сковородке, и
поставила на огонь - это будет заправка для соуса. Посыпала мукой, которая
сразу забронзовела, затем разбавила смесь бульоном и размешала до
однородности.
"Я классно готовлю", - сказала девица и тут же давай тянуться немытыми
руками к миске креветок. Сказала, что она "как бы" местная, сидя при этом
перед самой известной во всем округе женщиной, которая знает каждого
чернокожего, кто родился на пространстве от Ниггерхед-рока до Сукер-бея и от
бухты Дальней до Силка; да и в Гавани она знает их добрую половину - ведь
именно там провела она (может, без толку, может, с толком) весьма порядочный
шмат жизни. Джуниор Вивьенн. Да еще с двойным "н". Звучит как строчка в
списке сборной по бейсболу. Что ж сердце так заскакало? Она что, боялась,
что та вдруг вспыхнет, загорится узнаванием, - потому и тон взяла такой
резкий, острый как бритва, чтобы отсечь всякую подобную возможность? А
черточки, предательски выдающие беглянку, бездомную, ей так знакомы, даже
чересчур: мыло с автовокзала, чужие бутерброды, немытые волосы, платье, в
котором та явно спала не раздеваясь, отсутствие сумочки, зубы, чищенные
жевательной резинкой вместо надлежащей пасты. Ну, и зачем такая Гиде? Да и
как могло попасть в газету объявление, когда не работает телефон? Должно
быть, это внук Гиббонса помог ей - выполнив после работы во дворе еще и это
поручение в ряду прочих. Как бы то ни было, но это ловушка, которую затеяла
расставить наша змея на каблучищах. Какой-то новый способ ограбить ее,
лишить будущего, как лишила уже нормального прошлого.
- Вот черт подери! - прошептала Кристина.