"Кэтрин Морис. Услышать голос твой " - читать интересную книгу автора

время без меня. Когда я была с ней дома, я старалась как можно больше
времени проводить, играя с дочкой на полу. Проблема заключалась в том, что
чем бы мы с ней не занимались, ничто не было способно привлечь ее внимание
более, чем на несколько секунд. Напрсано я приносила домой новые яркие
игрушки и книжки, тщетными оказывались мои старания заинтересовать ее
совместным чтением какой-нибудь сказки. Она неизбежно поворачивалась к тем
двум-трем старым игрушкам, с которыми тихо играла каждый день.
Велико было искушение взять всю вину на себя, даже еще до того, как я
узнала, что существует какая-то проблема. Это был мой ребенок. Она была
рождена моим телом. До сих пор она воспитывалась почти только мной. Поэтому
если что-то с ней было не в порядке, то в этом только моя вина. Ни Марка, ни
ее самой, а моя. Убеждения разума не могли устоять перед тем интуитивным
ощущением обреченности, той твердой, опасной уверенностью в том, что мой
ребенок был продуктом меня, продолжением меня. Составляющими этого чувства
вины были различные отрицательные эмоции, которыми сопровождалось любое мое
общение с Анн-Мари в эти дни: смущение, огорчение, грусть. Вопрос, который
не давал мне покоя еще с лета, не покидал меня: "Что было не так со мной,
что я не радовалась собственной дочери, не гордилась ею?"
Я была так счастлива, глядя, как подрастает цветущий Даниэл, как
постепенно раскрывается перед нами его внутренний мир - волнующий процесс,
который начался буквально с того дня, когда он появился на свет. Но
Анн-Мари - вот ей уже почти полтора года, а я до сих пор жду, когда же она
раскроется.
Все так запуталось! Что-то было не в порядке с ней, что-то было не так
со мной - в фокусе этого "не в порядке" в моей голове каждый раз оказывалось
что-то другое. Единственное, что становилось очевидным - это нетерпимая
разница в моем отношении к двум моим детям. Тогда как Даниэл наполнял мое
сердце радостью и гордостью, Анн-Мари будила во мне беспокойство. Чтобы
справиться с этим, я решила проводить меньше времени с Даниэлом. Прикованная
к тихой, невеселой Анн-Мари, я начала позволять Пэтси заботиться о Даниэле
все больше и больше, в то время как я была с дочкой. Эта мера ничему не
помогла, а только увеличила тень печали, покрывшую наш дом. Я скучала по
сыну, когда он не был со мной, но не могла позволить себе радоваться
мальчику как раньше.
Я продолжала думать о том, что если бы я знала в чем причина
происходящего, я была бы спокойнее. Я была охвачена идеей "нормальности",
параметров, которые определяли нормальное развитие и поведение детей. Я
штудировала книги, посвященные раннему детству, но ни в одной из них я не
могла найти свою дочь. Большинство из них предостерегали меня от того, чтобы
сравнивать своего ребенка с другими детьми. "Если соседский Джонни сыплет
целыми предложениями, тогда как ваш малыш находится на этапе "одного
слова" - не волнуйтесь", - такова была основная мысль большинства этих
работ. "Не сравнивайте, у вашего ребенка свое расписание". Нигде, ни в одной
книге не было и намека на то, что у некоторых детей может возникнуть
какая-либо проблема в развитии. Опасались ли авторы книг понапрасну
тревожить родителей? Боялись ли того, что информация об отклонениях в
развитии не будет воспринята "средним" родителем? Я искала книгу, в которой
вместо обычного: "Не понижайте самооценку вашего ребенка", приводились бы
нормы по этапам овладения языком.
Но если я не могла найти Анн-Мари ни в одной из этих книг, то мои