"Кэтрин Морис. Услышать голос твой " - читать интересную книгу автора

покрывала поцелуями: "Три, потому что ты - самая сладкая, три - потому что
ты - само совершенство, три - потому что я люблю тебя!" Убежденная в том,
что все было хорошо в ее мире, она семенила обратно.
Каждое утро, как бы рано не вставал ее отец, едва заслышав его шаги по
направлению в ванную, она карабкалась в своей постельке, чтобы первой
встретить его. Детское личико еле выглядывало из-за кроватки, тоненький
голосок трогательно звенел: "Привет, папа!"
Она была хорошенькой нежной девочкой с белой кожей и темными волосами,
воплощением некой грациозной хрупкости. Мы любили ее, такой, какой она
была - с ее робкой неуверенностью и тихими манерами. Ее странное поведение
мы приписывали особенностям ее характера. Кроме того, мы регулярно
показывали ее педиатру, и по словам доктора, девочка была абсолютно здорова.
Когда Анн-Мари пошел второй год, мы обсуждали с доктором Бакстером,
кроме всего прочего, также аспект развития речи. Мы оба с удовлетворением
отметили, что она не отстает от нормы. Честно говоря, я полагала, что дочка
даже немного опережает свой возраст в этом отношении.
- Она уже составляет сочетания из двух слов, - сказала я врачу одним
июньским днем, сидя в его кабинете, когда Анн-Мари было год и три месяца. Я
думала о том, как она однажды сказала "Привет, папа". Я была удивлена тем,
что это вырвалось у пятнадцатимесячного ребенка.
- Это действительно рановато, - согласился со мной доктор Бакстер. -
Обычно в этом возрасте наблюдается много неразборчивого лепета и лишь
несколько отдельных слов.
- Она очень много плачет, - также заметила я, - я пытаюсь вспомнить,
плакал ли столько Даниэл в этом возрасте.
Мы с доктором поговорили еще немного об этом "ужасном возрасте" - два
года, когда родителей может легко ввести в заблуждение независимое поведение
их чада, которому нет еще даже двух лет. "Может быть это именно то, что
происходит с Анн-Мари, - думала я. - Может быть она просто выказывает больше
самостоятельности, чем обычно дети в этом возрасте".
К сожалению, мы не могли долго верить в это успокаивающее
предположение. Вскоре после уже упомянавшегося разговора с доктором
Бакстером, тревожные признаки стали проявляться четче, и несмотря на то, что
мы до сих пор не знали чему их приписывать, стало невозможно их
игнорировать.
В том же месяце, июне 1987 года, мы должны были ехать в Париж - на
свадьбу брата Марка. По мере приближения даты отъезда я чувствовала все
нарастающее беспокойство при мысли о том, что Анн-Мари останется без нас. -
Что ты так переживаешь? - спросил Марк. - Она остается в своем собственном
доме вместе с Пэтси. А кроме того, мы уезжаем всего на несколько дней...
Если точнее, на четыре дня. Мы обсуждали, стоит ли превращать это
путешествие в отпуск или нет, но в результате решили воспользоваться одним
из вариантов, предлагаемых авиакомпаниями на выходные, в которых вылет
приходится на четверг, а возвращение - на понедельник. Несмотря на это, я не
переставала беспокоиться. Рой вопросов непрестанно кружился у меня в голове:
"Все ли будет в порядке с Анн-Мари? Может быть стоит пригласить моих
родителей пожить у нас на время нашего отсутствия? Почему я так волнуюсь
именно за нее, а не за Даниэла? Это естественно, она же такая
чувствительная! И к тому же в последнее время она стала плакать еще больше.
Неужели она так и проплачет все выходные?" - Ну, разумеется, нет, -