"Ричард Морган. Сталь остается ("Страна, достойная своих героев" #1)" - читать интересную книгу автора

А ихелтетский император окажется мужелюбцем.
Хорошая шутка. Рингил по прозвищу Ангельские Глазки, прославленный
герой Гэллоус-Гэп, усмехнулся себе под нос и скользнул взглядом по
молчаливым надгробиям, как будто павшие товарищи могли оценить шутку и
посмеяться вместе с ним. Съежившаяся от холода тишина не отозвалась. Мертвые
молчали под камнями, не признавая шуток, как молчали уже девять лет, и
усмешка на губах Рингила медленно растаяла. Дрожь пробежала по спине,
запуская под кожу стылые пальцы.
Он стряхнул ее. Положил на плечо верный меч и отправился на поиски
чистой рубахи, ужина и благожелательных слушателей.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Солнце умирало меж разодранных синюшных туч у дна казавшегося
бесконечным неба. Ночь наползала на степь с востока, и неослабный ветер нес
ее холодное дыхание.
"В здешних вечерах какая-то щемящая боль, - сказал однажды, незадолго
до отъезда, Рингил. - Каждый раз, когда садится солнце, чувствуешь себя так,
словно что-то теряешь".
Удостоенный почетного титула Дрэгонсбэйн, Сокрушитель Драконов, Эгар не
всегда понимал приятеля, когда на того накатывала меланхолия, и даже теперь,
по прошествии почти десяти лет, не был уверен, что постиг значение
сказанного.
А вот ведь вспомнилось... С чего бы?
Эгар хмыкнул, поерзал в седле и поднял воротник овчинного кожушка.
Поднял просто так, машинально - ветер его не беспокоил. Он давно привык не
чувствовать холода в степи в такое время года - погоди, пока сюда придет
настоящая зима да заставит мазаться жиром! - но жест этот, манерный и
бессмысленный, был частью целого набора чужих, не свойственных ему реакций и
привычек, привезенных домой из Ихелтета. Привезти-то привез, а вот
избавиться все было недосуг. Они и остались, как похмелье, как упрямо не
желавшие тускнеть воспоминания о юге, как смутная память о выступлении Лары
на совете, когда она объявила, что уходит от него и возвращается в
родительскую юрту.
А я ведь скучаю по тебе.
Он попытался подкрасить эту мысль настоящей, прочувствованной грустью,
но сердце молчало. На самом деле Эгар вовсе и не скучал по ней. За последние
шесть-семь лет его стараниями на свет появилась, наверно, дюжина пищащих
комочков - от ворот Ишлин-Ичана до сторожевых воронакских застав в тундре, -
и по меньшей мере половина мамаш вызывали у Эгара чувства почти столь же
горячие, что и Лара. Женитьба не дала ничего, что сравнилось бы с той
по-летнему жаркой, беззаботной страстью, на которой все поначалу и
строилось. Сказать по правде, на слушаниях по разводу в совете Эгар испытал
облегчение. Возражал только так, для отвода глаз, чтобы Лара уж совсем не
разошлась. Выплатил все, что полагалось, и уже через неделю завалил
очередную скаранакскую молочницу. Да они сами на него вешались, как только
прознали, что он снова холостой.
И сейчас вешаются. А той благопристойности недоставало.
Эгар скорчил гримасу. Благопристойности. Не его это словечко, совсем,
чтоб ему пусто, не его, а вот пристало ж, застряло в голове со всем прочим