"Глеб Морев. Критическая масса, № 1 за 2006 " - читать интересную книгу автора

moral). Говорят в первом случае о copyright, а во втором - об авторских
правах, обычно эти термины используя как синонимы, пока не обсуждается их
различие, как раз и сводящееся преимущественно к этой категории. С
тенденцией европейского права копировать англо-саксонское и особенно
американское, оно, возможно, везде сойдет на нет.
Пока что в российском Законе "Об авторском праве и смежных правах" от
3 августа 1993 года с поправками от 28 июля 2004 года оно фигурирует, и
именно во множественном числе как "личные неимущественные права". И это
право, включающее в себя право авторства, право на имя и право на защиту
репутации автора, - неотторжимо (то есть, например, не может быть отменено
каким-нибудь договором с издательством, автор не может его никому уступить,
не может отменить никаким манифестом или заверенным у нотариуса актом) и
охраняется бессрочно, в отличие от собственно авторского, действующего в
течение жизни автора и 70 лет после, не про нас будет сказано, смерти.
Автор не может - это значит, он как субъект авторского права не вполне
свободен, ибо не может делать все, что хочет. Закон предоставляет ему
конкретные, а значит, ограниченные права.
Что не отменяет его поэтической свободы. В частности, свободы вершить
над миром и собой поэтическую справедливость, ту абсолютную, идеальную,
невозможную, зато единственно заслуживающую этого слова справедливость,
которая (поэт, он же переводчик, наверняка знает это) по-английски так и
называется: poetical justice.
И в стихах поэта (можете почитать их в сети или теперь вот в книжке)
есть что-то от глубоко-честного серьеза, от неподражаемой прокурорской,
судейской стати. Как и подобает идеальному (не поэтическому, а земному)
судье, он вершит суд дрожащей рукой. Бесконечная ответственность диктует
бесконечное смирение. Поэт ненавидит, сострадая.
Он, впрочем, не скрывает, что по поводу земного правосудия не питает
никаких самомалейших иллюзий. Если во внепоэтическом жесте он проговорился,
что закон ставит выше поэтического слова, то его код достаточно прозрачен:
абсолютного, божественного нотариуса для своей poetical justice он видит
скорее в Аполлоне (и/или Дионисе), чем в Фемиде.

Андрей Левкин
ШВАБ И COME-IN-СКИЙ

Леонид Шваб. Поверить в ботанику. Предисл. Марии Степановой. М.: Новое
литературное обозрение, 2005. 80 с. Тираж не указан. (Серия "Премия Андрея
Белого")

Чтобы тут же закончить с оценочностью: это очень хорошая книга. Далее,
книга настолько существенна, что следует понять, на каких основаниях и каким
способом она сделана. Просто потому, что это интересно, поскольку Леонид
Шваб здесь излагает те или иные чувства автора не в рамках той или иной
линии производства слов, но предъявляет отдельный способ письма. Такой
подход к книге вовсе не будет технологическим, поскольку производство
способов письма тоже искусство.
Так что чьи-то машинки письма, пусть даже усовершенствованные, тут ни
при чем; значит, по этому случаю нужна небольшая теория, совершенно
несистемная. Понятно, что у каждого, кто пишет, есть какая-то штука,