"Глеб Морев. Критическая масса, № 1 за 2006 " - читать интересную книгу автора

без ведома автора", реализовав возможность, заложенную в моем "Манифесте об
авторском праве", - самовольная публикация без каких-либо договоров с
автором.
Можно восхититься смелостью ультралиберального издательства "НЛО",
которое решилось нарушить священное для либеральной идеологии право частной
собственности, причем с определенным риском для себя (потому что "Манифест"
можно считать, конечно, только этическим, а не юридическим документом).
Это происшествие можно толковать по-разному. Я имею сейчас два
толкования, противоположные, но, видимо, в равной степени обоснованные:
1) наивно-позитивное, примерно такое: "сила искусства победила
юридические конвенции".
2) трезвое и негативное; крупное этаблированное издательство отменило
претензию поэта М. на особую маргинально-независимо-отверженную позицию,
недвусмысленно указав ему на его место в культурном контексте и лишний раз
продемонстрировав способность капиталистической системы включать в себя
многие идеологически враждебные интенции.
Нелишне перечислить возможные мотивы, побудившие издательство (кстати,
нужно помнить, что проект осуществлялся двумя-тремя людьми, судя по всему, в
режиме строжайшей конспирации) на этот шаг:
а) симпатия лично к автору и двойственное желание - подыграть ему в его
стратегии и одновременно проблематизировать ее;
б) симпатия к текстам и убежденность в том, что они должны быть
опубликованы вне зависимости от убеждений автора;
в) желание использовать пафос текстов и/или их качество как, некоторым
образом, орудие в идеологической борьбе (такое вполне возможно, учитывая
довольно внятные идеологические позиции издательства "НЛО");
г) желание повлиять на дальнейшее поведение автора (склонить его к
"возвращению в литературную жизнь", помешать дальнейшей маргинализации и т.
п.).
Скорее всего, имеет место сочетание всех этих факторов, хотя и
неизвестно, в какой пропорции. Степень осознанности тех или иных мотивов
также не до конца ясна. Впрочем, помня о количестве участников и о том, что
ту или иную обобщенную силу обычно представляют конкретные люди, можно
допустить, что субъективные мотивы вполне могли преобладать над
стратегическими и другими. Как бы то ни было, есть повод задуматься о разных
аспектах авторского права.
В нашей стране четкое представления об авторских правах имеют:
а) сторонники максимально жесткого законодательства, дающего хозяину
прав максимальный контроль над текстом (абсурдным и одновременно логичным
выражением такой позиции стал недавний запрет издательства "Водолей" на
цитирование переводов из книги Шекспира),
б) анархические сторонники свободного циркулирования текстов и другой
интеллектуальной собственности.
Остальные 90% деятелей книгоиздания имеют весьма смутные принципы в
вопросах копирайта и склоняются то к первой, то ко второй позиции в
зависимости от своих интересов.
В целом ситуация в книгоиздании, существующем в основном на доходы
сырьевого сектора, отражает общую картину - мы видим крупный бизнес,
выстроившийся в очередь за "амнистией капитала", которая легитимизировала бы
криминальные доходы десятилетней давности. Укрепление закона об авторском