"Даниил Лукич Мордовцев. Авантюристы (Историческая повесть времени царствования Екатерины II) " - читать интересную книгу автора

- Врет она, старая ведьма! - оправдывался Нарышкин.
Но в этот момент из-за Марьи Савишны выставилось серьезное лицо
генерал-прокурора, и все разом примолкли; Перекусихина юркнула за портьеру,
а Нарышкин отошел в сторону, ворча:
- Ну, эти крючки врак не жалуют, сейчас Шешковскому в пасть отдадут...
Душегубы!
Несмотря на всю свою серьезность, Вяземский при последних словах
улыбнулся.
- С докладом, Александр Алексеевич? - спросила императрица.
- С докладом, ваше величество.
- А вода убывает?
- Убывает, государыня, - автоматически отвечал генерал-прокурор,
вынимая из портфеля папку с бумагами.
- Сегодня немного?
- Только одно дело изволили приказать доложить сегодня: об иностранце
Вульфе и генеральше Ляпуновой, государыня.
- А!.. Это тот Вульф, - обратилась Екатерина к Зубову, - что у Зорича с
Зановичами на фальшивых ассигнациях банк метали... Третий раз молодец
попадается.
Вяземский вынул определение сената, подошел к столу, за которым уже
сидела императрица.
- Что присудил сенат? - спросила она.
- Слушали, приказали, - бесстрастным голосом начал докладчик, - первое:
иностранца Вульфа за предерзость его в приезде в империю нашу, откуда по
именному указу нашему был выслан с запрещением впредь входить в границы
Российской державы, держать шесть недель в смирительном доме и потом выслать
за пределы империи, подтвердиы, что в случае подобного его дерзновения
подвергнет он себя строжайшему наказанию.
Императрица наклонила голову. Вяземский ждал.
- Быть по сему... Что дальше?
- Второе, - продолжал Вяземский, - вдове Ляпуновой определить
пребывание в монастыре женском, покуда она исправится, препоруча иметь за
поведением ее пристойное наблюдение.
- Строгонько, - взглянув на Зубова, сказала императрица.
Потом она глянула на Вяземского с каким-то двойственным светом в
глазах. Он очень хорошо знал этот лукавый свет и сразу догадался, какая
мысль прошла по душе его повелительницы. Свет этот являлся в ее умных
глазах, когда она хитрила, лукавила. И Вяземский нашелся, что отвечать,
особенно же в присутствии Зубова.
- Сие наказание, ваше величество, налагается на нее не за влечение ее
сердца, - сказал он, - а за то, что она предерзостно воспользовалась именем
вашего величества.
- Совершенно правда, - согласилась императрица.
- А Нелидова-то, слышали, государыня, - отозвался из угла Нарышкин, -
опять просится в монастырь...
- Вот как! Туда ей и дорога, - брезгливо сказала императрица.
- Опять, матушка, хочет там жить, dans la maison de demoiselles nobles
ou elle rapportera son coeur aussi pur, qu'il a ete a sa sortie du
couvent,[24] - с гримасой Нелидовой произнес Нарышкин.
- Будто бы aussi pur! - пожала плечами императрица. - Да оно у нее