"Даниил Лукич Мордовцев. Авантюристы (Историческая повесть времени царствования Екатерины II) " - читать интересную книгу автора

- Как не заметить! Еще бы!
- Ох, глупость, глупость! Не на китах, а на ней земля стоит...

XIX. В КАБИНЕТЕ ИМПЕРАТРИЦЫ

Угрюмый осенний день навис над Петербургом. Тяжелые сплошные облака
обложили все небо. Беспрерывный дождь вот уже второй день хлещет, а западный
ветер, свистя и завывая, гонит со взморья тучу за тучей, словно бы земля
срывалась с основания, а опрокинувшееся море разверзало все свои водные
хляби и заливало бедную землю. С крепости то и дело слышались пушечные
выстрелы. Нева поднялась, вздулась и катила свои свинцовые воды назад,
вспять от моря. По этой вспухшей поверхности реки беспомощно трепались суда,
лодки, барки с дровами и сеном, разбиваемые одна о другую и выбрасываемые на
набережную. Выбившиеся из сил люди, мокрые, иззябшие, метались по палубам,
мостам и набережным, не зная, за что ухватиться, что спасать, где
спрятаться. Подвалы залиты водой, торцовые мостовые вспучились, а ветер и
дождь не унимаются, огромные валы по Неве так и ходят.
Императрица стояла у окна и задумчиво смотрела на бушующую Неву, на
быстро несущиеся от взморья тучи, на беспомощно мечущихся людей. Она была
одна в своем кабинете.
- Нелегко бедным людям жить на свете... А мы вот здесь в тепле, в холе
и воле...
Она отошла от окна и приблизилась к столу, чтобы работать, но потом
снова задумалась.
Почему-то в это угрюмое осеннее утро у нее из головы не выходил образ
того человека, которого за то только, что он написал не понравившуюся ей
книгу, ее сенат присудил к смертной казни.
- К смерти! Неужели сенат сделал это из угодливости мне?.. Да, это
несомненно, это чтоб мне угодить...
Она почувствовала, как краска разом залила ее щеки.
- Как же господа сенаторы дурно обо мне думают!
И краска все сильнее и сильнее заливала ее полное, старчески уже
обвисавшее лицо.
- Хорошо, что я заменила смертную казнь ссылкой в Сибирь... И то
жестоко... Стара стала, оттого.
Она снова подошла к окну. Ветер продолжал завывать порывами, и дождь
хлестал косыми полосами в стекла.
- Нет! - она улыбнулась. - Это сенаторы испугались за свою шкуру, вот
что!.. Недаром эпиграфом своей вредной книге он поставил:

Чудище обло, озорно, стозевно и лаяй.

Тихий шорох толстой портьеры заставил ее обернуться.
- А! Это ты, Платон.
В кабинет, неслышно ступая по мягким коврам, вошел молодой человек в
генерал-адъютантском мундире, красивый, ловкий, широкоплечий, с прекрасными
черными женственно-мягкими глазами. Это был Платон Зубов.
- Что, приняты меры для безопасности столицы? - спросила она с
прояснившимся лицом.
- Приняты, государыня. Сейчас приезжал Архаров доложить, что ветер