"Даниил Лукич Мордовцев. Авантюристы (Историческая повесть времени царствования Екатерины II) " - читать интересную книгу автора

- А! Что такое?
- Дремлешь, говорю.
- Нету, господин купец, с чево мне дремать?
- Ну ладно, Карп... А ты вот что мне скажи: есть у тебя тут по дороге,
поближе к Москве, знакомые мужики?
- Есть, как не быть? Второй десяток езжу.
- Где же? В каком селе?
- Да хоть бы в селе Перхушкине, Сирота Степан.
- А знает он Москву?
- Как не знать! Что свою ладонь знает: десять лет ванькой на Москве
был.
- Славно, зер гут! Так вот что, Карп: хочет он заработать лишний рубль?
- Как не хотеть! И я хочу.
- Вот что, Карп: я хочу его послать в Москву с грамоткой вперед, чтобы
мне навстречу выслали хорошую карету четверней. А то в Москве меня знают
богатые купцы, так мне стыдно, не годится так-то просто въезжать, попышнее
надо, для кредиту.
- Ладно, господин, понимаю-ста.
- Ну, так вези меня в это Перхушкино, к Сироте.
Приехали в Перхушкино. На счастье, и Сирота был дома. Купец начал
говорить с Сиротой.
- Вот что, любезный друг, можешь ты съездить в Москву?
- Для че не съездить, барин? Живой рукой.
- Знаешь ты там церковь Николы Столпа?
- Знаю, барин, частенько стаивал у колоды.
Разговор шел в избе у Сироты. Юргенсон вынул из дорожного сундучка перо
и чернильницу, достал бумаги и что-то написал на ней.
- Так, малость, - говорил после Сирота знакомым мужикам, - словно
мачком посыпал.
Потом вынул из того же сундучка восковую свечку в серебряной коробочке,
зажег эту свечку, достал палочку сургуча и запечатал письмецо своим
перстнем.
- На, - говорит, - любезный друг, катай с этим в Москву, к Николе
Столпу, и отдай там дьячку Алексею.
- Ладно, найдем.
- Тот дьячок даст тебе отписку ко мне, так ты ее и привези ко мне в
Сетунь, знаешь?
- Для че не знать? Сетунь-ту знаю.
- В Сетуни я буду ночевать; спроси там митавского купца Юргенсона.
Понял?
Сирота почесал в затылке.
- Ну, уж это, барин, запамятую.
- Так спроси там: где тут остановился господин тройкой с ямщиком
Карпом.
- Ну, это будет поспособнее.
На том и порешили. Сирота поехал в Москву, а Юргенсон в Сетунь.
В Сетуни они остановились на ночлег. Юргенсону отвели на постоялом
дворе особую комнату. Так как скоро наступил вечер, то приезжий попросил
себе на ужин молока, а после ужина, как выражался впоследствии хозяин
постоялого двора, "все читал в книжку".