"Альберто Моравиа. Дом, в котором совершено преступление" - читать интересную книгу автора

деревьев и пение цикад, и от этого еще ощутимее становился неподвижный,
удушающий сумрак, нависший над городом. Должно быть, на окрестных холмах шли
маневры, там зажигались прожектора; шагая рядом с Мартой, Лука взглянул
вверх и увидел, как бесконечный белый луч остановился над крышами зданий
посреди небосвода, колеблясь и слегка перемещаясь, словно чего-то ища; и на
узкой полосе неба, по которой вытягивалось лезвие бледного света, на
мгновение появлялись темные набухшие борозды и бугристые выпуклости грозовых
облаков, делавшие их похожими на какой-то гигантский мозг, полный мрачных,
угрожающих дум.
- Скоро пойдет дождь, - заметил Лука, беря спутницу под руку. - Хорошо
бы взять такси.
Она шагала быстро, понурив голову.
- Незачем, у меня здесь машина, - ответила она, не оборачиваясь. Эти
слова снова навели Луку на мысль о том, что она теперь богата, а вместе с
этой мыслью проснулись досада и дурное настроение. Он резко остановился:
- Право, не пойму, зачем я иду с тобой. Честное слово, по-моему, нам
лучше расстаться.
Они находились на небольшой площади, заставленной машинами; над ней
нависал барочный фасад какой-то церкви, поверх ее портала видны были два
огромных ангела, трубивших в свои трубы. Из магазина радиоприемников на углу
доносился назойливый и неистовый рев какой-то синкопированной танцевальной
мелодий, и в темноте, окутывавшей площадь, казалось, что эта крикливая,
вульгарная музыка излетает из труб ангелов. Марта тоже остановилась.
- Лука, - взмолилась она, беря его за руку, - не оставляй меня одну. Я
понимаю твои чувства ко мне, но... но... - Она потупилась. - Мне так нужен
сегодня человек, который меня любит. А ты - нет, не отрекайся - ты ведь еще
любишь меня немножко. Не оставляй меня.
Тронутый ее голосом, ее сокрушенным видом, Лука безотчетно поднес к
губам руку Марты. А она, воспользовавшись этим мгновенным порывом нежности,
втолкнула его в приземистую и длинную серую машину, стоявшую рядом. Луке
показалось, что этим лихорадочным, корыстным движением она втолкнула его в
западню. Однако он промолчал и уселся рядом с нею, уже включавшей зажигание.
Дверцы захлопнулись, машина тронулась.
Всю дорогу они молчали. Марта вела машину хорошо, но по-женски
нервозно, и нельзя было понять, всегда ли она правит так или причиною тут ее
сегодняшнее настроение. Лука наблюдал за ней и видел, как она всякий раз,
меняя скорость или тормозя, сгибается над рулем, напрягая все тело и хмуря
брови. И он чувствовал, что эта привычка - неведомо почему - вновь делает ее
близкой и родной, как два года назад, когда он был влюблен в нее и собирался
на ней жениться, когда от звука ее голоса у него пробегали мурашки по спине
и замирало дыхание, а в страстном разглядывании ее лица и фигуры он находил
все новое и неизъяснимое блаженство. Вот она, думал он, кусая себе губы от
несказанной горечи, которую ему вливала в сердце эта мысль, вот женщина,
которую он, несмотря на все ее недостатки, несмотря на ее измену, любил
больше всех и два года назад собирался сделать своей женой.
Лука смотрел на ее склоненное внимательное лицо, на ее лоб, который
всегда особенно нравился ему своей белизной и высотой, - он как бы говорил о
душевной ясности, которой на самом деле, увы, не было; Лука видел прямую
черную прядь, упавшую ей на глаза, и ему хотелось, как бывало, поправить ей
волосы и, поправляя, слегка погладить их. Однако, опасаясь выдать свое