"Альберто Моравиа. Дом, в котором совершено преступление" - читать интересную книгу автора

высокомерием. - Не давай воли рукам...
"Вот он, ужасный, постыдный миг, - подумал Туллио. - Но сейчас все
кончится, и я буду свободен".
Она подошла к двери, открыла ее и, видя, что он хочет ее проводить,
сказала:
- Не надо, я сама найду дорогу... Прощай.
Эти холодные слова не оставляли сомнений в ее чувствах. Неподвижно стоя
у стола, Туллио смотрел ей вслед. Через мгновение хлопнула дверь подъезда
она действительно ушла.
Оставшись один, Туллио вдруг почувствовал, что не испытывает того
облегчения, которого ожидал. Напротив, ему казалось, что она унесла с собой
весь свет, который ненадолго озарил старую мебель и мрачную, надоевшую
квартиру. Да, в этой женщине действительно было что-то светлое. Он понял это
только теперь, оглядевшись и чувствуя, как ему неприятна привычная
обстановка гостиной. Он даже заметил наконец, какая она грубая и жалкая.
Женщина ушла и унесла с собой все то, что еще оставалось в его душе
светлого, молодого, благородного.
Задумавшись, сидел он у стола, обхватив голову руками. Он не был
огорчен, его обуревало лишь яростное желание задушить всякое раскаяние,
всякий стыд и снова найти самого себя. Стать тем, чем он был и всегда хотел
быть. Это стремление все забыть и вернуться к своему обычному состоянию
вскоре восторжествовало.
- Пошла к Варини... Или к Пароди... А может, к Локашо, - сказал он себе
наконец.
Между тем он привычным движением почесывал голову, покрытую редкими
сухими волосами. И перхоть белой пылью тихо оседала на темную, блестящую
поверхность стола.


Гроза
Перевод С. Ошерова

Однажды вечером молодой архитектор Лука Себастьяни в нерешительности
стоял перед дверью кинотеатра, не зная, войти ему или нет. Наступила
середина сентября, но погода держалась необычайно жаркая, душная и в то же
время пасмурная, и, наверно, эта погода отнимала у него силы и покой, не
давала заняться чем-нибудь всерьез; а может быть, виною тому была усталость
последних двух месяцев, когда он работал не отрываясь, не давая себе ни
минуты отдыха. Во всяком случае, он инстинктивно чувствовал, что подобно
тому, как сумрачный слой облаков, уже несколько дней тяжело нависавший над
городом, может быть разогнан лишь сильной бурей, точно так же и ему нечего
надеяться выйти из этого состояния нервозности, угнетенности и апатии, если
с ним не произойдет чего-то исключительного, не наступит какой-то
оздоровляющий кризис; а покуда самое лучшее, что он может делать, это не
делать ничего и искать отвлечения, ожидая, пока не грянет надвигающаяся
катастрофа. И в самом деле, именно желание отвлечься и забыться заставило
его покинуть две душные комнатки, в которых он жил, и привело в этот
кинотеатр, где, как он знал, кроме разнообразной программы с музыкой и
голыми девицами, показывали фильм, уже нашумевший в городе,
безудержно-смешной и в то же время глупый; может быть, думал Лука, все это