"Альберто Моравиа. Равнодушные" - читать интересную книгу автора

красное, хлеб - коричневое, дымящийся в кастрюле суп - зеленое. Но мрамор в
своей ослепительной белизне подавлял эти цвета и один торжествовал в четырех
стенах столовой. На его фоне и мебель и картины, казалось, сливались в
сплошную черную тень.
Карла уже сидела на своем привычном месте и, задумчиво глядя на
дымящийся суп, спокойно ждала. Первой вошла Мариаграция и, повернув голову к
Лео, который шел чуть сзади, горячо, с сарказмом изрекла:
- Живут не для того, чтобы есть, а едят для того, чтобы жить... Вы же
поступаете наоборот... Счастливый вы, Лео, человек!
- Да нет же, вовсе нет! - возразил Лео и, подойдя к стене, заранее
готовый к худшему, потрогал батарею парового отопления. Она была чуть
теплой. - Вы меня не так поняли... Я хотел сказать, что, когда делаешь
одно, - нельзя думать о другом... К примеру, работая, я думаю только о
работе... Когда ем, думаю лишь о еде... И так во всем... Тогда все
складывается как нельзя лучше.
_ "А когда крадешь?" - хотел спросить у него Микеле, шедший последним.
Но он был не в силах ненавидеть этого человека, которому невольно завидовал.
"В сущности, Лео прав, - подумал он, садясь на место. - Я слишком много
рассуждаю".
- Счастливый вы человек, - повторила Мариаграция с насмешкой. - А вот у
меня все складывается плохо. - Она села и с видом оскорбленной добродетели
стала помешивать суп, чтобы тот поскорее остыл.
- Почему плохо? - спросил Лео, тоже садясь за стол. - Я бы на вашем
месте чувствовал себя счастливым: очаровательная дочь... умный, полный
радужных, надежд сын... прекрасный дом... Что еще можно желать?!
- О Лео, вы отлично меня понимаете! - с легким вздохом сказала
Мариаграция.
- Я, нет. Даже рискуя прослыть глупцом, честно признаюсь, что ничего не
понимаю... - Лео, не торопясь доел суп и положил ложку. - Впрочем, вы все
трое чем-то неудовлетворены... И не думайте, синьора, что только вы одна!..
Хотите доказательств?... Вот ты, Карла, скажи откровенно, ты довольна своей
жизнью?
Карла подняла глаза: это показное, лживое добродушие было ей особенно
неприятно. Как и во все прежние вечера, они снова за этим столом. Те же
разговоры и те же вещи вокруг с незапамятных времен. А главное - неизменный
свет, не оставляющий места ни иллюзиям, ни надеждам, примелькавшийся,
опостылевший, как поношенный костюм, неотделимый от всех этих лиц. Иногда,
когда она зажигала лампу, у нее появлялось ощущение, будто лица всех
четырех: матери, брата, Лео и ее самой, точно застыли в этом жалком свете.
Все они - живое олицетворение скуки. А тут еще Лео затронул самое больное
место. Но она сдержала себя.
- Да, могла бы быть получше, - признала она и снова опустила голову.
- Вот видите! - торжествующе воскликнул Лео. - Я же говорил... И Карла
недовольна... Но это еще не все... Я уверен, что и Микеле... Признайся,
Микеле, у тебя ведь тоже все складывается плохо?!
Прежде чем ответить, Микеле посмотрел на него. "Сейчас самое время, -
подумал он, - ответить этому типу, как подобает, оскорбить его, затеять спор
и наконец-то поссориться с ним". Но у него не хватило духу. Он молчал и
саркастически усмехался; а в душе его не было ничего, кроме равнодушия.
- И не надоело тебе притворяться? - спокойно сказал он. - Ты лучше меня