"Альберто Моравиа. Равнодушные" - читать интересную книгу авторазапоздалой стыдливости. Однако она напрасно старалась разжать его руки.
Нетвердым, тихим, жалобным голосом она торопливо повторяла: - Останемся добрыми друзьями, Лео. Добрыми друзьями, как прежде. Но из-под задранного платья виднелась голая нога, и во всех робких попытках одернуть юбку и высвободиться, в мольбах, обращенных к Лео, страстно сжимавшему ее в объятиях, было столько испуга, растерянности, покорности, что ее бы уже не спасло никакое притворство. - Самыми добрыми, - с радостью повторял Лео, комкая в кулаке подол шерстяного платья. - Самыми добрыми, Карла... Близость столь желанного тела пробудила в нем бешеное вожделение. "Уж теперь ты будешь моей", - думал он, до боли стискивая зубы и торопливо подвигаясь, чтобы освободить ей место рядом, на диване. Ему уже удалось пригнуть к себе голову Карлы, как вдруг дребезжание стеклянной двери в глубине гостиной предупредило его, что кто-то идет. Это была мать Карлы. И с Лео мгновенно произошло невероятное превращение. Откинувшись на спинку дивана и скрестив ноги, он устремил на девушку равнодушный взгляд. В своем притворстве он зашел так далеко, что даже рискнул сказать тоном человека, дающего напоследок важный совет: - Поверь, Карла, ничего другого не остается. Мать Карлы хотя не переоделась, но причесала волосы, густо напудрилась и накрасила губы. Осторожно ступая, она от дверей направилась прямо к ним: в полутьме ее застывшее, ярко накрашенное лицо казалось глупой и печальной маской. - Долго меня ждали? - спросила она. - О чем вы беседовали? Лео широким жестом показал на Карлу, неподвижно стоявшую посреди - Я сказал вашей дочери, что нам ничего другого не остается, как провести вечеру дома. - Да, ничего другого, - с важным видом подтвердила мать Карлы, усаживаясь в кресло напротив любовника. - В кино мы сегодня уже были, а в театре ставят вещи, которые мы не раз видели. Я бы не отказалась посмотреть "Шесть персонажей в поисках автора", но, откровенно говоря, неприлично идти на плебейский спектакль. - И потом, ручаюсь, вы ничего не потеряете, если не пойдете, - заметил Лео. - Ну, тут вы не правы, - томным голосом возразила мать Карлы, - у Пиранделло есть хорошие пьесы... Как называлась комедия, которую мы недавно смотрели?... Ах, да... "Лицо и маска". Мне она показалась забавной. - Возможно, - ответил Лео, откинувшись на спинку дивана, - но я на его пьесах обычно испытываю смертельную скуку. Он сунул оба больших пальца в карманы жилета и взглянул сначала на мать Карлы, затем на девушку. Этот тяжелый, невыразительный взгляд Карла, стоявшая за креслом матери, восприняла как удар. Точно вдруг неслышно разбился прикрывавший ее стеклянный колпак, и она впервые увидела, какой давней, привычной и тоскливой была разыгрывающаяся перед ней сцена: мать, ее любовник, сидящие друг против друга и занятые пустой беседой, эта тень, эта лампа, эти глупые, застывшие лица и она сама, вежливо принимающая участие в праздной болтовне. "Жизнь не меняется, - подумала она, - и не желает меняться". Ей хотелось кричать. Она опустила руки и крепко, до боли сжала их в запястьях. |
|
|