"Альберто Моравиа. Я и Он " - читать интересную книгу автора

сидела в машине, юбка защипнулась у нее между ягодицами. На ходу она
проводит рукой пониже спины и одергивает подол.
Ирена открывает решетчатую калитку, быстрым шагом проходит между
газонами, подстриженными на английский манер, затем направляется по
зацементированной аллейке, обсаженной невысокими деревцами в форме шара,
конуса или пирамиды. Понимаюсь вслед за Иреной по чистой, звонкой лестнице
особняка. Передо мной входная дверь из светлого дерева с блестящими ручками
и медной табличкой. Ирена впускает меня в просторную гостиную с двумя
распахнутыми балконными дверями. Кругом разлит приятный, яркий свет Ветер
постепенно надувает зеленые занавески - все выше и выше. Затем, так же
медленно, занавески сдуваются и оседают.
- Ради тебя, - произносит Ирена вкрадчиво, - я не пойду сегодня в
посольство. Подожди, я позвоню. - И уходит.
Переполняемый смутным предчувствием счастья, я смотрю по сторонам.
Обстановка вполне современная, но - как бы это сказать? - по предпоследней
моде, что ли; года два назад такая мебель только-только начинала входить в
моду, а теперь это уже серийное производство. Вся мебель низкая,
геометрических форм: красные, зеленые, синие кресла и диваны, пластмассовые
стулья, столики, лампы. Все совсем еще новенькое, как с витрины универмага,
но при этом отчетливо хранящее печать чьего-то присутствия. Чьего?
Присутствия, странным образом навеянного "отсутствием" Ирены.
А вот и она.
- Садись, где тебе удобно, да вот хотя бы сюда. - И указывает на один
из диванов. Сама усаживается напротив. Между нами низкий столик из стекла и
стали. Мы смотрим друг на друга. Ирена сидит, согнув безукоризненно плотно
сомкнутые ноги; настолько безукоризненно, что между ними не протиснется и
лезвие ножа, не то что "он". Глядя на меня с нескрываемым любопытством,
словно видит впервые, она начинает: - Итак, ты идешь в банк, спускаешься в
камеру хранения индивидуальных сейфов, снимаешь сандалию и просовываешь
ступню промеж ног первой попавшейся женщины, которую и в глаза-то никогда не
видел? Чувствую, что краснею, и мысленно ополчаюсь на "него": "- Вот что мне
приходится выслушивать!" Однако по ее тону не скажешь, что она настроена
враждебно. Скорее уж снисходительно, шаловливо.
Смущенно я оправдываюсь: - Вообще-то со мной такое редко случается. Это
был особый случай.
- Что же в нем такого особенного? - Не знаю. Наверное, твои ноги.
- У меня особенные ноги, у другой особенной окажется грудь, еще у
кого-нибудь - попка, так, что ли? - Ну, где-то так, только...
- Стало быть, ты из тех, кто в автобусах прижимается к женщинам, чтобы
пощупать их? - Бывало и такое, хотя...
- Кто подглядывает в замочную скважину, как раздевается горничная? -
Тогда мне было пятнадцать лет, я жил в родительском доме...
- А теперь ты уже попросту набрасываешься на горничную, разве нет? -
Как получится, правда...
- Могу поспорить, что ты ходишь в кинотеатры на периферии,
устраиваешься возле какой-нибудь девахи, берешь ее руку и заставляешь делать
то, на что подбивал меня в машине.
- Все может быть, однако...
- Короче, ты в любой момент готов закрутить новый романец, и неважно с
кем, была бы юбка! До сих пор я лишь робко пытался возражать Ирене. Еще и