"Ги де Мопассан. Шали" - читать интересную книгу автора

ним к своей подруге. Остальные, вне себя от зависти и злости, поднимали
неистовый гвалт, и мне удавалось утихомирить их не раньше, чем каждый
получал свою долю.
Я так полюбил развалины, что даже попробовал принести туда свои
рабочие инструменты. Но, завидев медные части измерительных приборов,
обезьяны с дикими воплями пустились наутек - они, должно быть, сочли эти
блестящие предметы орудиями убийства.
Нередко мы с Шали проводили вечера в одной из наружных галерей,
нависавшей над озером Вихара. Мы молча любовались яркой луной, которая,
скользя в просторах неба, набрасывала на воду трепетное покрывало
серебристого света, а вдали, на другом берегу, перед нами чернела цепь
маленьких стройных пагод, казавшихся грибами, растущими прямо из волн.
Взяв в руки задумчивую головку моей маленькой возлюбленной, я медленно,
долго, очень долго целовал ее точеный лоб, ее большие глаза, загадочные,
как эта древняя сказочная земля, ее молчаливые губы, раскрывавшиеся
навстречу ласке. И меня охватывало смутное, неодолимое, но прежде всего
поэтичное чувство, мне чудилось, что в этом ребенке я обладаю всей ее
таинственной и прекрасной расой, давшей, по-видимому, начало остальным
народам земли.
Между тем раджа не переставал докучать мне подарками.
Однажды он прислал вещицу, которой я никак уж не ожидал и которая
привела Шали в неописуемое восхищение. Это была всего-навсего картонная
коробка, кое-как обклеенная ракушками. Во Франции за нее дали бы о г силы
сорок су. Здесь она представляла собой бесценное сокровище: это,
несомненно, был первый подобный экземпляр во владениях раджи.
Я отставил ее в сторону и больше не прикасался к ней, посмеиваясь при
мысли о том, как носятся тут с такой базарной дешевкой.
Но Шали, не сводя глаз с дрянной безделушки, почтительно и восхищенно
созерцала ее. То и дело она просила. "Можно потрогать?" Получив
позволение, девочка приоткрывала коробку, потом с величайшими
предосторожностями опускала крышку и нежно поглаживала тонкими пальчиками
россыпь ракушек, словно прикосновение к ним преисполняло несказанным
блаженством все ее существо.
Тем временем я завершил свои изыскания, и мне пора было уезжать. Я
долго медлил - меня удерживала привязанность к моей маленькой подружке. Но
решиться все-таки пришлось.
Раджа затеял с горя новые травли зверей, новые состязания бойцов, но,
поразвлекавшись так еще две недели, я объявил, что не могу больше
задерживаться, и он отпустил меня.
Расставание с Шали было душераздирающим. Сжимая меня в объятиях,
уткнувшись лицом мне в грудь, сотрясаясь от рыданий, она плакала в три
ручья. Я не знал, чем ее утешить, поцелуи мои не помогали.
Вдруг меня осенило. Я встал, принес коробку из ракушек и вложил ей в
руки:
- Это тебе. Она твоя.
Сперва Шали улыбнулась. Затем лицо ее озарилось той глубокой
внутренней радостью, которая вспыхивает в нас, когда несбыточная мечта
внезапно становится явью.
Девочка самозабвенно расцеловала меня.
Тем не менее в минуту последнего прощания она вновь безутешно