"Ги де Мопассан. Мудрец" - читать интересную книгу автора

Он снова очень побледнел. Но решился наконец говорить со мной
откровенно, как бывало в старину.
- Нет. Не могу. И я умираю. Мне это известно. Я умираю. Я убиваю себя.
И мне страшно. В иные дни, как сегодня, например, мне хочется бросить ее,
уйти совсем, уехать на край света, чтобы только жить, долго жить. Но когда
наступает вечер, я против собственной воли возвращаюсь домой, замедляя шаг,
терзаясь душою. Медленно поднимаюсь по лестнице. Звоню. Она дома и сидит в
кресле. Она говорит мне: "Как ты поздно". Я целую ее. Потом мы садимся за
стол. Пока мы едим, я все время думаю: "После обеда я уйду из дому, сяду в
поезд и уеду куда глаза глядят". Но когда мы возвращаемся в гостиную, я
чувствую себя таким утомленным, что у меня нет больше сил подняться. Я
остаюсь. А потом... а потом... я никогда не могу устоять.
Я не удержался и опять улыбнулся. Увидев это, он продолжал:
- Ты смеешься, но поверь мне, это ужасно.
- Почему же, - спросил я, - тебе не объяснить все жене? Если она не
чудовище, она должна понять тебя.
Он пожал плечами.
- Ах, тебе легко говорить! Я ничего не говорил ей, потому что знаю ее
натуру. Слыхал ли ты когда-нибудь, как про некоторых женщин говорят: "Она
принялась уже за третьего мужа"? Да, не правда ли, и это вызывает у тебя
улыбку, вот как сейчас? А вместе с тем это верно. Что поделаешь? Ни я, ни
она в этом не виноваты. Она такова, потому что такою создала ее природа. У
нее, мой дорогой, темперамент Мессалины. Она этого не знает, но я-то хорошо
знаю; тем хуже для меня. Она очаровательна, кротка, нежна и считает
естественными и умеренными наши безумные ласки, которые истощают, которые
убивают меня. У нее вид невинной пансионерки. И она невинна, бедняжка.
О, я каждый день принимаю самые категорические решения. Пойми, ведь я
умираю. Но мне достаточно одного взгляда ее глаз, одного этого взгляда, в
котором я читаю жгучее желание ее губ, и я тотчас же поддаюсь, говоря себе:
"Это последний раз. Я больше не хочу этих губительных поцелуев". А потом,
когда уступаю опять, как сегодня, например, я ухожу из дому и иду куда
попало, думая о смерти, повторяя себе, что я погиб, что все кончено.
Я так угнетен, так болен душою, что вчера местом моей прогулки был
Пер-Лашэз. Я смотрел на могилы, вытянувшиеся рядами, как домино, и думал:
"Скоро и я буду здесь лежать". Я вернулся домой, твердо решив сказаться
больным, избежать ее ласк. Но я не мог.
О, тебе этого не понять. Спроси курильщика, отравляющего себя
никотином, может ли он отказаться от своей сладостной и смертоносной
привычки. Он тебе скажет, что пробовал сто раз, но ничего не добился. И
прибавит: "Ничего не поделаешь. Лучше уж умереть от этого". Так и я. Когда
тебя захватывает такая страсть или такой порок, надо отдаться им целиком.
Он встал и протянул мне руку. Меня охватил бурный гнев, ненависть к
этой женщине, к женщине вообще, к этому бессознательному, прелестному и в то
же время ужасному существу. Он застегивал свое пальто, собираясь уходить. Я
грубо бросил ему в лицо:
- Но, черт побери! Лучше предоставь ее любовникам, чем так себя губить!
Он пожал плечами, ничего не ответил и ушел.
Полгода я его не встречал. Каждое утро я был готов получить письмо с
приглашением на его похороны. Но решил, что ноги моей у него не будет; меня
останавливали сложные чувства: презрение к этой женщине, а также гнев,