"Ги де Мопассан. Гостиница" - читать интересную книгу автора

наконечником и топорик, которым вырубают ступеньки во льду. Потом стал
ждать. В печи пылал огонь, бросая отблески на храпящего пса. Часы в своей
звонкой деревянной клетке стучали ровно, как человеческое сердце.
Он ждал, чутко прислушиваясь, не раздастся ли хоть какой-нибудь звук
вдали, вздрагивая, когда ветер чуть касался крыши и стен.
Пробило полночь, и его затрясло. Чтобы справиться с дрожью, одолеть
страх, он решил выпить горячего кофе на дорогу и поставил кипятить воду.
Когда пробило час, Ульрих встал, разбудил Сама, открыл дверь и пошел по
направлению к Вильдштрубелю. Пять часов он лез в гору, взбирался с помощью
кошек на скалы, вырубал ступеньки во льду, все время двигался вперед, иногда
подтягивая на веревке собаку, остановившуюся перед чересчур крутым склоном.
Около шести утра он добрался до одной из вершин, где старый Гаспар часто
охотился на серн.
Там он подождал, пока не развиднелось.
Небо над ним посветлело; и вдруг странный, неведомо где рожденный
проблеск света озарил неисчислимое множество белесых вершин, раскинувшихся
на сто миль вокруг. Казалось, сами снега источают в пространство это неясное
сияние. Постепенно дальние и самые высокие вершины окрасились в
нежно-розовый, почти телесный цвет, и над массивными исполинами Бернских
Альп появилось багровое солнце.
Ульрих Кунци двинулся дальше. Он шел как охотник, пригнувшись к земле,
отыскивая следы ног, и все время повторял:
- Ищи, брат, ищи!
Теперь, опять спускаясь с горы, он то и дело заглядывал в глубокие
провалы и порою призывно кричал, но этот долгий крик замирал без отголоска в
немых просторах. Тогда он прижимался ухом к земле и напряженно вслушивался:
ему чудился ответ, он бежал на этот голос, снова звал, но уже ничего не
слышал и без сил, в отчаянье садился перевести дух. Около полудня он
позавтракал и накормил Сама, который, как и он, изнемогал от усталости.
Затем продолжал поиски.
Свечерело, а он все шел по горам, одолев уже километров пятьдесят. До
дому было далеко, идти дальше уже не хватало сил, поэтому он вырыл яму в
снегу и скрючился там вместе с собакой, укрывшись прихваченным с собою
одеялом. Так они и пролежали всю ночь, человек и пес, прижавшись друг к
другу, грея один другого, и все равно промерзли до мозга костей.
Ульрих не сомкнул глаз - тело его сотрясала дрожь, в голове проносились
страшные видения.
Как только забрезжило, молодой проводник вылез из ямы. За ночь он весь
одеревенел, так ослаб духом, что чуть не плакал от отчаяния, сердце у него
бешено колотилось, ноги при каждом звуке подкашивались.
Внезапно ему пришло в голову, что он может замерзнуть в этой пустыне, и
страх перед такой смертью подстегнул его, вернул энергию и силы.
Он начал спуск к гостинице, падал, снова поднимался, а далеко отстав от
него, брел Сам, прихрамывая на три лапы.
До Шваренбаха они добрались только к четырем часам дня. Дом был пуст.
Ульрих разжег огонь, поел и уснул, совершенно отупевший, без единой мысли.
Спал он свинцовым сном и долго, очень долго. Но вдруг чей-то голос,
крик, зов - "Ульрих!", - вырвав из глубокого забытья, поднял его на ноги.
Пригрезилось ли это ему? Людям, чем-то встревоженным, иной раз чудятся во
сне вот такие непонятные призывы. Нет, у него в ушах до сих пор звенит