"Ги де Мопассан. В порту" - читать интересную книгу автора

- Обещай не рассказывать ему, что ты меня видел, и не говорить, от кого
ты узнал все, что я тебе скажу. Поклянись!
Он поднял руку и усмехнулся загадочно:
- В этом-то клянусь.
- Ей-богу?
- Ей-богу.
- Ну, так скажи ему, что его отец умер, и мать умерла, и брат тоже -
все трое в один месяц, от тифа, три с половиной года назад, в январе тысяча
восемьсот восемьдесят третьего года.
Теперь он в свой черед почувствовал, как все в нем оборвалось. Он был
так поражен, что сначала не знал, что сказать, но потом усомнился и спросил:
- Ты наверно знаешь?
- Наверно.
- Кто тебе сказал?
Она положила руки ему на плечи и сказала, смотря ему прямо в глаза:
- Ты не будешь болтать? Поклянись.
- Клянусь.
- Я его сестра.
Невольно у него вырвалось ее имя:
- Франсуаза!
Она снова пристально посмотрела на него, потом в безумном страхе, вне
себя от ужаса, чуть слышно, почти не разжимая губ, прошептала:
- О-ох!.. Это ты, Селестен?
Они замерли, глядя друг другу в глаза. Вокруг них товарищи Селестена
продолжали орать. Звон стаканов, пристукиванье кулаками и ногами в такт
напева и пронзительные взвизгивания женщин сливались с нестройным пением.
Он чувствовал ее возле себя, она прижалась к нему, теплая,
испуганная, - его сестра. Тихо, боясь, чтобы его не подслушали, так тихо,
что даже она едва его услыхала, он сказал:
- Ух! И натворил же я дел!
Ее глаза мгновенно наполнились слезами, и она пробормотала:
- Разве я виновата?
Внезапно он спросил:
- Так, значит, они умерли?
- Умерли.
- Отец, и мать, и брат?
- Все трое в один месяц, я тебе сказала. Я была одна, у меня ничего не
осталось, кроме тряпок, - ведь я и в аптеку и доктору задолжала, а чтобы
похоронить трех покойников, мне пришлось продать домашние вещи. Тогда я
пошла в услужение к господину Каше, - помнишь, к тому, хромому? Мне как раз
исполнилось пятнадцать лет, ведь когда ты уехал, мне и четырнадцати не было.
Я с ним согрешила. Все мы дуры, пока молоды. Потом я пошла в горничные к
нотариусу, он меня тоже соблазнил и нанял мне комнату в Гавре. Скоро он
перестал приходить. Я три дня сидела не евши, работы никакой не было, тогда
я поступила в такой дом, ведь я не первая. Я тоже много перевидала мест, да
каких скверных мест: Руан, Эвре, Лилль, Бордо, Перпиньян, Ниццу, и вот
теперь я в Марселе.
Слезы капали у нее из глаз, из носа, обливали ей щеки, стекали в рот.
Она проговорила:
- Я думала, ты тоже умер, Селестен, бедняга мой!