"Уорд Мур. Парень, который женился на дочке Мэксилла (Сборник зарубежной фантастики)" - читать интересную книгу автора

- Я рада, что пятно проходит, - сказала Нэн. - Только не расстраивайся,
если оно снова появится. Не о чем тужить. А я уверена - ничего не
изменилось, когда он дотронулся. Просто совпадение.
Целых три дня парень бродил по саду, слоняясь возле старых деревьев. На
третий день Шерри давала уже три галлона молока, яиц собирали много
больше, чем обычно в это время года, а родимое пятно Джози практически
исчезло и не было заметно даже при ярком солнечном свете. Малькольм
Мэксилл ворчал, что от этого типа никакой пользы. Но ни разу напрямик не
велел ему уходить, так что все было в порядке.
Когда с садом было покончено (девчонки бегали и по одной, и все вместе
поглядеть, что он там делает, но возвращались, так ничего и не поняв), он
принялся за поле. Мэксилл засеял его позже, и не только из-за отсутствия
хозяйственного энтузиазма, но и по той причине, что не владел ни
трактором, ни плугом. Ему пришлось ждать, пока все те, у кого он мог их
одолжить, закончат сев у себя. Почва была сухая, семена долго намокали и
проросли слишком поздно. Когда же нежные серо-зеленые пучки пробуравили
твердую землю, их опалили и покоробили жаркие лучи. Соседские поля уже
поросли бледными кисточками, а карликовые ряды всходов Мэксилла
только-только начали выпускать колоски.
С зерном парень еще больше возился, чем с садом. К тому времени Нэн
поняла, что его мычание было вовсе не пением, а способом говорить. Это
было немного досадно, потому что делало его еще более чужим. Будь он
итальянцем или португальцем, она могла бы изучить его язык. Будь он
китайцем, она могла бы усвоить, как едят палочками. Но человек, который
объясняется нотами вместо слов, станет проблемой для любой девушки.
Все-таки недели через две она начала его немного понимать. Они уже
получали четыре галлона молока от коровы, яиц было больше, чем обычно
весной, а у Джози стал свежий цвет лица, как у ребенка. Мэксилл притащил
приемник, который кто-то продал ему в лавке зятя, и они развлекались, ловя
разные далекие станции. Когда подходил этот парень, то, если они ничего не
слушали, приемник наигрывал музыку, похожую на ту, что играла скрипка в
первый вечер. Теперь они к ней привыкли, она не казалась им странной, или,
по выражению Малькольма Мэксилла, длиннобородой. Она помогала им
чувствовать себя лучше, сильнее, добрее, больше любить друг друга. Нэн
поняла... что именно? Что он иной, чем другие люди, рожденные в местах с
известными названиями, говорящие обычным языком, поступающие привычно? Все
это она и так знала. Он объяснил ей мычанием, откуда явился и каким
образом, но это не стало ей доступнее и понятней, чем раньше. Иная
планета, иная звезда, иная галактика - что были эти понятия для Нэн
Мэксилл, педагогической загадки хенритонской средней школы, которая на
уроках естествознания читала романы? Его имя, насколько она могла
переосмыслить мычание и членораздельные звуки, было Эш. Не все ли равно,
родился ли он на Альфе Центавра, на Марсе или на безымянной планете, на
расстоянии в биллионы световых лет от Земли?
Он скромно сознавал свое несовершенство. Он не умел делать ничего, в
чем его соотечественники были так искусны. Не по нему были абстрактные
проблемы, неподвластные электронным мозгам, философские размышления,
приводящие либо к озарению, либо к помешательству, изобретение новых
средств созидания или изменения природы материи. Он ощущал себя этаким
атавизмом, существом, неспособным идти в ногу с прогрессом своей