"Уорд Мур. Дарю вам праздник" - читать интересную книгу автора

Ступай, хватит бить баклуши, у нас еще чертова уйма дел.
Как же это дед ухитрился, ничего не делая, учинить этакую катастрофу?
Представить это было еще труднее, чем то, что в былые времена мужчина чуть
ли не всегда мог найти работу и содержать себя и семью; это уж потом
система контрактов распространилась настолько, что практически
единственной альтернативой полному обнищанию стала продажа себя
какой-нибудь компании.
Что такое контракт - вот это я хорошо представлял. В Уоппингер-Фоллз
была прядильная фабрика, выпускавшая дешевенькие ткани. Как они отличались
от тех, что ткала на своем ручном станке моя мать! Хотя ей шло уже к
пятидесяти, она легко могла бы законтрактоваться на отличных условиях; она
и сама признавала, что легче было бы халтурить на фабрике, чем, конкурируя
с нею, ткать на дому. Но это ж моя мать... Покачает упрямо головой и
закончит: "Свободной родилась - свободной помру".
Во времена деда Ходжинса, если верить легендам и преданиям, мужчины
молодыми женились на молодых женщинах, а семьи были большими; между дедом
и мною могло бы оказаться пять поколений вместо двух. И - уйма дядьев и
теток, кузенов и кузин, братьев, сестер... Теперь нормой стали поздние
браки, и никто не решался заводить больше одного ребенка.
Если бы не война... Эта тема всплывала вновь и вновь, лишь слегка
видоизменяясь в зависимости от того, о чем шел разговор.
Если бы не война - не уезжали бы из страны самые энергичные юноши и
девушки; иностранцы не шлялись бы по нашей земле, как экскурсанты,
посетившие помойку; а великие державы дважды бы думали, прежде чем
посылать сюда войска для наведения порядка, если как-то задели кого-либо
из их подданных. Если бы не война, ненавистный бостонский скупщик -
ненавистный матери, но меня, признаться, приводивший в восхищение своим
ярким жилетом да запахом мыла и средства для укрепления волос - не
приезжал бы, как хозяин, то и дело за бесценок скупая все, что ткала мать.
- Иностранец! - всегда восклицала она, стоило ему уйти. - Такое
чудесное сукно вывозит из страны!
Отец однажды рискнул заметить:
- Он лишь делает то, за что ему платят.
- О! Будьте уверены, Бэкмэйкеры не дадут иностранцев в обиду! Что
отец, что сын. Дай вам волю, то-то ворье разгуляется!
Таков был первый услышанный мною намек на позор дедушки Бэкмэйкера.
Портрету этого предка не было места в доме - и уж подавно над
камином. И дело заключалось не только в том, что отец моего отца по
рождению был иностранцем - нет, он сам по себе был темной личностью; он
продолжал верить в те идеи, за которые сражался дед Ходжинс, даже когда
жизнь доказала их несостоятельность. Уж не помню, как мне стало известно,
что дедушка Бэкмэйкер там и сям ораторствовал за равные права для негров
или против повальных судов Линча, столь распространившихся на Севере и
столь контрастировавших с мягким обращением, которым пользовались черные
лишенцы в Конфедерации. Откуда дедушку только не прогоняли - тоже не
помню, как я это узнал - прежде чем ему удалось осесть в Уоппингер-Фоллз,
но и тут до самой его смерти люди злобно ворчали у него за спиной:
"Грязный аболиционист!" - представляете, какая чудовищная брань?
Доподлинно знаю лишь: вследствие всех этих прегрешений дедушки отец мой,
кроткий работящий маленький хлопотун, был совершенно под башмаком у моей