"Майкл Муркок. Элрик из Мелнибонэ ("Элрик из Мелнибонэ" #1)" - читать интересную книгу автора

расстраивались - все, кто остался в живых, становились рабами. Все, кто
желал торговать с Грезящим городом, понимали, что рискуют, но каждый месяц к
острову прибывали десятки кораблей, готовых подвергнуть себя опасностям
лабиринта и обменять свои жалкие товары на роскошные изделия Мелнибонэ.
Башня Моншанджика стояла над гаванью и массивной дамбой, доходившей до
середины лагуны. Эта башня, окрашенная в цвет морской волны, была довольно
приземистой в сравнении с другими башнями Имррира, хотя и оставалась при
этом красивым конусным сооружением с широкими окнами, из которых открывался
вид на всю гавань. В башне Моншанджика совершались все торговые сделки, а в
ее подвальных этажах содержались пленники - нарушители каких-либо из тьмы
правил, регулировавших работу гавани. Простившись с Симорил, которая вместе
со стражниками направилась во дворец, Элрик въехал в башню через огромную
арку в ее основании - врассыпную бросились купцы, которые ждали разрешения
начать торговлю; весь нижний этаж был занят матросами, купцами и
мелнибонийскими чиновниками, ответственными за торговлю, хотя сами товары
выставлялись не здесь. Тысячи голосов, обсуждавших тысячи всевозможных
условий сделок, эхом разносились по помещению, но при появлении Элрика они
смолкли - он со своей стражей высокомерно проехал через еще одну темную арку
в другом конце зала. За аркой начинался пандус, который, извиваясь змеей,
уходил вниз, в чрево башни.
Вниз по этому пандусу устремились всадники, минуя рабов, слуг и
чиновников, которые поспешно расступались и низко кланялись, узнав
императора. Туннель освещали огромные факелы, они чадили, дымили и
отбрасывали пляшущие тени на ровные обсидиановые стены. Воздух здесь был
прохладный и сырой, потому что вода омывала наружные стены под причалами
Имррира. Император ехал все дальше, а пандус уходил все ниже в блестящую
породу. Потом им навстречу поднялась волна тепла, и они увидели впереди
мерцающий свет. Вскоре они оказались в камере, наполненной дымом и запахом
страха. С низкого потолка свисали цепи, и на восьми из них были подвешены за
ноги четыре человека. Одежды были с них сорваны, но их тела были облачены в
кровавый покров: кровь вытекала из небольших ранок, а сами ранки, точные и
глубокие, были нанесены художником, который стоял тут же со скальпелем в
руке, любуясь своей работой.
Художник был высок и очень худ и в своей белой, покрытой пятнами одежде
напоминал скелет. Губы у него были тонкие, глаза - щелочки, пальцы тонкие,
волосы тонкие, и скальпель, который он держал в руке, тоже был тонок, почти
невидим, кроме тех мгновений, когда на него падал луч света от пламени,
вырывающегося из ямы в дальнем углу камеры. Художника звали доктор Остряк, а
его искусство было скорее искусством исполнителя, чем творца (хотя он не без
некоторой доли убедительности и доказывал обратное): он обладал талантом
добывания тайн из тех, кто владел ими. Доктор Остряк был главным
дознавателем Мелнибонэ. Он посмотрел лукавым взглядом на вошедшего Элрика,
держа скальпель между тонкими большим и указательным пальцами правой руки.
Доктор Остряк замер в ожидании, почти как танцор, а потом поклонился в пояс.
- Мой добрый император! - Голос у него был тонок. Он исходил из его
тонкой глотки, словно рвался наружу, и слышавшие его оставались в
недоумении: слышали ли они вообще какие-нибудь слова - так быстро они
произносились и исчезали.
- Доктор, это те самые южане, что были схвачены сегодня утром?
- Они самые, мой повелитель. - Еще один лукавый поклон. - К твоему