"Майкл Муркок. Дочь похитительницы снов (Хроники Эльрика из Мельнибонэ #5)" - читать интересную книгу автора

увлекся археологией, погрузился с головой в изучение древностей.
Моему интересу немало способствовал дом - старинный замок, который
многажды перестраивали, добавляли к нему флигели и подсобные помещения. Он
возвышался над пастбищами и лесистыми холмами будто могучее дерево,
окруженный кипарисами, тополями и ливанскими кедрами, которые мои
предки-крестоносцы привезли из Святой Земли, и саксонскими дубами, в
которых, как гласили легенды, обитали души моих еще более ранних предков,
сливаясь воедино с родимой почвой. Мои предки сперва сражались против
Карла Великого, потом примкнули к нему. Двое из них бились бок о бок с
Роландом в Ронсевальском ущелье. Другие были ирландскими пиратами, третьи
служили Этельреду Английскому...
В искусстве фехтования меня наставлял старый фон Аш, которого мои
братья прозвали Орехом, - маленький, смуглый, весь какой-то сморщенный. В
его семье все мужчины были кузнецами и отменными бойцами на мечах - с тех
самых пор, как основатель рода фон Ашей выковал первый бронзовый топор.
Старик любил меня и охотно делился своими познаниями, которые я жадно
впитывал, и своими приемами боя, которые я мгновенно перенимал. Что бы он
мне ни показывал, я не отступался, пока не осваивал этот прием. Фон Аш
часто говорил, что во мне словно воплощается вековая мудрость его рода.
Впрочем, в этой мудрости не было ничего необычного, если хотите,
экзотического. Фон Аш отнюдь не поучал меня, он давал советы, которые -
думаю, он поступал так сознательно - проникали в меня тем глубже, чем
более они отвечали моей любви ко всему сложному, утонченному,
символическому. Эти советы походили на зерна, брошенные в плодородную
почву: если за ними ухаживать, они неминуемо должны были прорасти. В том и
заключалось наставничество фон Аша: ученик со временем начинал верить, что
достиг всего самостоятельно, что он просто откликнулся на вызов, а учитель
в лучшем случае подсказал, что надо довериться интуиции.
Именно мой наставник поведал мне о песни клинка.
- Прислушивайся и услышишь, - говорил он. - У каждого великого меча -
своя собственная песнь. Когда услышишь ее, когда разберешь слова, вы с
мечом станете одним целым, и ты сможешь сражаться им, ибо эта песнь -
самая суть клинка. Меч куют не для того, чтоб он висел на стене, не для
того, чтобы поднимать его над головой в знак победы; нет, меч рубит плоть
и кости, меч убивает. Он не символ мужества, не свидетельство вступления в
зрелый возраст; он - орудие смерти. И смерть, которую он несет,
справедлива далеко не всегда. Если ты не согласен с этим, сынок, - а не
соглашаться ты вправе, ведь даже прописную истину можно оспорить, - тебе
не следует вообще браться за меч. Бой на мечах - подлинное искусство,
однако поединок должно вести до смерти, иначе искусство выхолащивается.
Я не сомневался, что для моего клинка Равенбранда, фамильной
ценности, переходившей из поколения в поколение, битва с энтропией - его
истинное предназначение. Этот клинок принадлежал нашему роду с
незапамятных времен, но лишь немногие среди моих предков выказывали
интерес к черному мечу, по лезвию которого струились рунические надписи.
Для большинства фон Беков Равенбранд был досадной помехой. Некоторые мои
предки впадали в безумие (что с нами, в общем-то, случалось довольно
часто) и использовали меч в ситуациях, о которых мы предпочли бы забыть.
Так, в прошлом веке все миренбургские газеты пестрели сообщениями о
зверствах маньяка по прозвищу Красноглазый: он бегал по городским улицам с