"Майкл Муркок. Дочь похитительницы снов (Хроники Эльрика из Мельнибонэ #5)" - читать интересную книгу автора

Глава 1


Украденные сны

Меня зовут Ульрик фон Бек, и я - последний в роду графов фон Бек.
Родился и вырос я в городке Бек, в Саксонии, в начале столетия. Здоровьем
я никогда не отличался; мало того, мою жизнь омрачало наше фамильное
проклятие - альбинизм.
Моя матушка умерла родами. Отец погиб в призрачном огне, уничтожившем
башню нашего замка. Мои братья были все намного старше и находились за
границей на дипломатической службе, так что на мою долю оставались
домашние дела. Меня учили править нашими владениями мудро и справедливо,
учили сохранять status quo в лучших традициях лютеранской церкви. И еще -
исподволь советовали не появляться на людях чаще, чем это необходимо, не
смущать их своими алыми глазами и мертвенно-бледным цветом лица. Я
смирился с таким положением и тем самым обрек себя на добровольное
домашнее заключение. Впрочем, не я первый: подобной участи не избежали
многие из моих предков. Сразу вспоминаются жуткие истории про
близнецов-альбиносов, родившихся у моей прабабушки...
Разумеется, поначалу приходилось тяжко, но в юношеские годы я стал
постепенно забывать о своем печальном уделе: в местном католическом
священнике я нашел друга и интересного собеседника, кроме того, я всерьез
увлекся фехтованием. С фра Корнелиусом мы встречались утром и обсуждали
богословские догматы, а днем я самозабвенно сражался на шпагах и мечах.
Утонченное и опасное, искусство фехтования требовало полной
сосредоточенности, на мучительные размышления о жестоких капризах судьбы
не оставалось ни времени, ни сил. Заметьте, я говорю именно об искусстве
фехтования, а не о тех потешных поединках, которыми похваляются всякие
нувориши и бюргеры с претензиями на аристократизм, и для которых в
Гейдельбергском университете даже составили глупейший кодекс чести.
Ни один истинный поклонник боя на мечах не станет участвовать в этих
вульгарных поединках. Я быстро освоил азы искусства и, льщу себя надеждой,
вскоре вырос в настоящего мастера. Более всего меня привлекали бои до
гибели одного из противников.
Энтропию я всегда считал единственным врагом, с которым стоит
сражаться; по мне, победить энтропию означало достичь компромисса со
смертью, которая торжествовала во всех конфликтах испокон веку.
Пожалуй, нужно сделать маленькое отступление и сказать несколько слов
о моем решении посвятить жизнь борьбе за недостижимое. Наверное, это
решение было самым разумным, самым подходящим для аристократа-изгоя,
воспитанного в идеализме предыдущих веков, презираемого современниками и
внушающего страх даже собственным слугам. Для человека, привыкшего много
читать и много размышлять. Но мое уединение вовсе не означало, что я не
следил за происходящим в стране. Я прекрасно знал, что за толстыми стенами
замка Бек, в моей многострадальной Германии, звучат напыщенные речи,
оболванивающие нацию и заставляющие ее вновь грезить о войне. То есть - о
самоубийстве.
Словно подчиняясь некоему инстинкту, уже в молодые годы, вскоре после
школьного путешествия по Нильской долине и другим знаменитым местам, я